Окончание. Начало в №13

 

Повесть

 

                                        Жизнь есть сумма всех ваших выборов.
                                                                              Альбер Камю

 

***

 

Перво-наперво я решила не отступать от главного пункта своего плана семейной жизни и поставила жёсткое условие: не вернусь, пока Сергей не найдёт хороший вариант обмена. Поэтому мы и жили врозь три месяца, но зато Сергей старался в поте лица. И нашёл наконец то, что меня устроило! Новая наша квартира была хоть и не в центре, но зато состояла из трёх довольно просторных комнат. И, что ценно, ни одна из них не являлась проходной. Это была новая, улучшенная планировка, и даже кухня — главный штаб любой семьи — оказалась лишь незначительно меньше самой большой комнаты. Добираться до работы было теперь намного дальше, но при наличии машины это не играло существенной роли. Конечно, ни о какой отдельной машине для меня, как я, наивная, мечтала, не могло быть и речи, и утром мы ездили в офис вместе. Сергей радовался:

 

— Хорошо, что в одной конторе работаем. Удобно!

 

Он упорно не понимал, что теперь жизнь его в корне изменилась. Молодая и красивая жена — это дорогое удовольствие, и надо прилагать все силы, чтобы её желания исполнялись. Да не так уж и много было их у меня, этих самых желаний, но ссориться мы стали постоянно.
Меня бесило, что он не может сразу купить понравившееся мне колечко, а начинает прикидывать, мямлить, подсчитывать вслух. Какие могут быть расчёты, если рядом — любимая женщина? Сделай, что она просит, если ты — настоящий мужчина. Ну вот почему другие могут, а этот — нет?! Да, оплатить салон красоты, массаж и шопинг — это не газетку в киоске купить, тут надо вложиться как следует. Так зато и результат налицо! Даже на улице по любой женщине видно, довольна ли она своей судьбой, чувствует ли внимание и любовь своего мужчины или бредёт по жизни, как нищенка по вагону: то ли подадут, то ли нет…
У обеспеченной, уверенной в себе женщины — и настроение всегда хорошее, и удача с ней дружит. И со здоровьем отлично, потому что нервы в порядке! А мне мой красавец начал их трепать буквально сразу. Например, когда я намекнула, что уже пора ему попросить прибавку к зарплате, он сказал, что пока рано. Вот получится с новым заказом — тогда шеф и сам повысит, а ходить клянчить он не собирается.

 

Второй пример: ему даже в голову не пришло предложить мне уйти с работы! Это он, значит, и дальше собирается жить за мой счёт, что ли? Ладно, не понимает намёков — я и в лоб сказать могу. А он услышал — заулыбался:

 

— Ты что, в декрет собираешься уйти?

 

Спросил с осторожной надеждой (ведь я так и сказала, что скоро на работу ходить перестану).  Я не на шутку рассвирепела:

 

— Какой ещё декрет?! При чём тут это?!! Я тебе уже не первый раз пытаюсь внушить, что работать не хочу и не буду, потому что у меня есть муж!!! Мне и дома — возни достаточно.

 

Он скис, бросил тускло:

 

— Да сколько той возни для нас двоих…

 

И закинул снова:

 

— А ты… Ты всё-таки ведь хочешь детей, правда? Если не сейчас, то немного позже…
Этого только не хватало! В таком вопросе — сразу должна быть ясность, чтобы отцепился наконец. Уже ведь не первый раз заводит эту чушь!
— Я категорически против каких бы то ни было детей! У меня что, — две жизни?

 

И едко добавила, не смогла отказать себе в удовольствии:

 

— Тем более с твоей зарплатой. На меня — и то не хватает, мучаюсь только.

 

И мы поссорились опять.

 

Так промаялась я полтора года. Пыталась и по-хорошему, и по-плохому с ним договориться; да где там! Ни на шаг не продвинулась. Сергей по-прежнему получал столько же, сколько и раньше (то есть, по моим меркам, кошкины слёзы. Это разве глава семьи?!). По-прежнему настаивал на ребёнке, и каждый раз всё злее и злее. И при этом — выплачивал кредит за машину да ещё и давал деньги своим родителям! Им-то за что?!! Кто это выдержит, такой ад? А я — всё терпела, терпела… Но и моё ангельское терпение лопнуло. Достал всё-таки, постарался:

 

— Инга, у мамы анализы очень плохие, нужна операция. Сказали, что без этого — никак.
Понятно, старая песня со знакомыми куплетами. А припев такой: дать мамочке денег! Меня буквально взорвало:
— Я что, нанималась вам?? Какого хрена я должна содержать твою семейку?!!!
— Ты?! — ощерился он.— А при чём тут ты?

 

Это он, значит, дал понять, что все наши деньги — только его, и больше ничьи. Ведь я, слава богу, с работы всё-таки рассчиталась месяц назад. Так сказать, из принципа! Надеялась, что хоть это его подтолкнёт начать зарабатывать как следует, чтоб не стыдно было за такого мужа. Но молчать я, конечно, не собиралась:

 

— А при том!!! Если деньги уплывут твоей мамаше, то не хватит их именно мне, а не тёте с улицы! Или ты печатный станок изобрёл, а?!!
— Вот что, моя дорогая,— он заиграл желваками,— заткнись. Я решил — и сделаю как решил. Надоело!

 

Стоял передо мной злющий, даже кулаки сжал. Он, правда, никогда на меня руку не поднимал, но мало ли… Не хотелось бы. Пришлось сбавить тон. Но всё-таки я ещё раз упорно повторила, что моя мама, например, ничего от нас не требует, ведёт себя достойно. Вот так и другие должны!

 

— Твоя мама,— он тоже немного успокоился,— значительно моложе и здоровее. Но когда ей будет надо (ведь и она стареет!), мы не откажем.

 

Интересный поворот!.. Я об этом как-то и не задумывалась. А с какого боку я должна буду ей платить?

 

— Пенсию ведь дадут? Дадут. Так и в чём же дело? — Об этом я тоже сказала вслух, но муж опять повысил голос:

— Слушай, не надо хотя бы так бесстыдно демонстрировать себя во всей красе!!

 

Так. Значит, я уже и бесстыдная?! И я завопила:

 

— Не дам я денег, не дам!!! Хватит! А то, дай тебе волю, ты нас вообще по миру пустишь! Не да-а-а-а-а-а-ам!!!!!!

 

Сергей нехорошо так засмеялся и презрительно сказал:

 

— А кто тебя спрашивать будет? Не даст она, видите ли… Облезешь!!!
— Ну-ну! — вскипела я.— Жди от своей мамаши благодарности! Вот попомнишь, когда она тебе завтра скажет, что ей уже вдесятеро больше понадобилось, чем ты даёшь!!

 

Сергей ушёл, хлопнув дверью. Любимый приём! Всегда, когда мне казалось, что я уже победила и последнее слово осталось за мной, он так делал. Теперь, значит, явится не раньше часу ночи. И опять - нетрезвый. Скотина!!! Почему, почему мне так не повезло с мужем?! По-че-му?!!

 

…Вот не зря говорят, что слова материальны: вскоре муженёк нахально заявил:

 

— Маме требуется повторная операция, иначе мы её потеряем.

 

И назвал сумму.

 

Я так и села… Вот, дождалась! Я открыла было рот, набрала побольше воздуха, но Сергей вклинился быстрее:

 

— Попробуй только закатить истерику, ноги повыдёргиваю!!!

 

Ого!.. Такого я никогда не слышала; да и таким пришибленно-убитым, что ли,— не видела его никогда. Поэтому возразить не рискнула вообще. А сама всё думала, думала: таких денег у нас нет. Где же он возьмёт?.. Второй кредит? — нет, исключено. У нас и с первым — туго-претуго, хоть от машины отказывайся вообще.

 

Сергей ответил мне на этот вопрос на другой день. Убил наповал!

 

— Квартиру будем продавать; возьмём другую, поменьше. Три комнаты нам ник чему. Не для кого!

 

Как это «не для кого»?! Я тут так бесподобно всё устроила! Все знакомые — бесятся от зависти! И что — бросить всё это и переехать, тесниться?! Ради какой-то старухи, которая всё равно окочурится, независимо от операции! Онкология у неё, я узнавала. Годом раньше, годом позже — разница небольшая, а я должна столько терять?!

 

— Я не соглашусь,— сказала я глумливо.— А квартира общая, без меня — не продашь!
— Вот именно, общая. По контракту! — ехидно подчеркнул он.— И в случае развода мы её продаём и делим деньги строго пополам.
— Развода?..— растерялась я. Честно, не ожидала. А он, кажется, не шутит.
— Вот именно! — воскликнул муж.— И ничего другого. Хватит, намучился.

 

Нет, ну вы видели?! Ещё он и намучился! Он, а не я!! Вот подонок!..

 

Он действительно подал на развод. Правда, просил меня обойтись тихо, без суда, ведь детей у нас нет. Но я упёрлась: война так война! Раз он меня бросает, то пусть и попляшет.
Но всё решилось, к моей досаде, очень быстро: нас развели на первом же заседании. Причём сам Серёженька, трус и предатель, на суд не явился, а прислал адвоката. Оказывается, можно разводиться и по доверенности. Безобразие!

 

Его адвокат столько наплёл, такого монстра из меня изобразил, что хоть расстреливай на месте. И судья — мужик, поэтому и солидарность проявил! — отнёсся к претензиям Сергея благожелательно. «Именем закона…» — и всё. Свободна.

 

Очень жаль, что нельзя было слупить с Серёженьки деньги за полмашины, потому что кредит выплачен пока не был. Ну да ладно, пусть повертится ещё; всё равно, наверное, отберут!
Итак, после развода я имела такую сумму, что могла снова купить себе «однушку», что я и собиралась, в общем-то, сделать, а пока — снова жила у мамы. Она за время моего проклятого замужества успела опять надеть себе хомут на шею в виде нового сожителя. Хорошо хоть, что ровесника, а не сопляка. Очередной «папа» Вася оказался дядькой бесцеремонным, к тому же — любившим крепко выпить. Где мама отыскивает такие экземпляры?! Я его с трудом переносила, но теперь — пришлось пока жить вместе. Бывший мой муженёк, насколько я знала, тоже перебрался к папе-маме, и это меня немного утешало. Вот пусть и загнётся в той нищете, кому он нужен?! Дядя Вася был очень недоволен, что я живу с ними, но помалкивал. Он ведь там никто, а я — дочь. Мама его обхаживала, облизывала; водку носила без конца. И, что самое противное, пристрастилась и сама за компанию. Теперь они целыми вечерами на кухне несли всякую чушь, которая заканчивалась обоюдными пьяными слезами. Хорошо хоть, что не дрались, а просто, дойдя «до точки», тихо плелись спать. Утром оба — с больной головой — тяжело поднимались на работу. Ну и как тут без опохмелки?.. Вот такое счастье, значит. И опять — до вечера…

 

Я пока не работала (это кошмар, но придётся опять что-то искать. Не хотелось пока про это и думать; успеется!) и днём — брезгливо разгребала последствия осточертевших застолий. Как Золушка! Но у той — хоть Принц в конце появился, а что у меня?.. Надо искать пару, чего ждать? Искать по-умному. Может, повезёт, и работать всё-таки больше не придётся?..
И я вечерами уходила гулять (пусть мама с Васей пьют, хоть не смотреть на них!); пока мне не везло, но я надеялась. Кто ищет, то всегда найдёт!

 

И вот однажды, когда я возвращалась из бара (там — удобно знакомиться, проверено; пока, правда, ничего приличного не попадалось…), ещё издалека заметила: горит родная «пятиэтажка». И, чёрт возьми, именно с того угла, где наша квартира!! Я бросилась бегом.
Мои худшие предчувствия, конечно, оправдались: из окна большой комнаты нашей квартиры вырывались огромные языки чёрно-красного пламени… Я закричала! Тут уже было много людей, они тоже кричали… И, пугающе сигналя, уже въезжала в наш двор пожарная машина. Бойцы быстро развернули шланги, и работа закипела. Я стояла как вкопанная, смотрела и только стонала. К счастью, потушили довольно быстро, и никто не погиб: упившиеся до беспамятства мама и дядяВася даже не знали о пожаре, ведь дрыхли без задних ног оба в соседней квартире, «в гостях» у алкоголика Сашки, который в последнее время прибился к ним в друзья. А ведь это мамашин любовник, подонок, пожар устроил, как оказалось потом! Дядя Вася, пропойца чёртов, включил зачем-то утюг, да так и оставил, и они ушли. А утюг старый, ему сто лет в обед, реле не работает… Раскалился — и пошла жара: загорелись обои, линолеум. В общем, комната пострадала капитально. Самое ужасное, что загорелся шкаф, а в нём — все документы; и мои, и мамашины. А также — деньги из моей доли после развода, я их в нижнем ящике хорошенько припрятала. Хорошо ещё, что деньги там было не все, а только часть. Ведь мне надо же было на что-то существовать! А мама с сожителем — всё своё пропивали без задержки. Потребовалось срочно восстанавливать документы, приводить в порядок изуродованную квартиру, а это — деньги, деньги и ещё раз деньги, будь оно всё неладно! Но нет худа без добра: дядю Васю я погнала поганой метлой раз и навсегда, мама и пикнуть не посмела. Она теперь ходила трезвая, виноватая, пряча глаза. Пришлось взять из банка остаток своих средств. Квартиру, конечно, я довела до ума, а с документами, которые благополучно сгорели,— выдвинула мамочке условие, и ей пришлось его принять. Ведь это же по её вине я не смогу теперь купить себе жильё, мне не хватит! Её сожитель устроил пожар – а я сколько денег вбухала во всё это, чтобы исправить, сказать страшно. Поэтому пусть родительница подпишет мне дарственную на квартиру! И отныне — не я буду жить у неё, а она у меня. Вот так и стала я полновластной и единственной владелицей нашей квартиры и наконец-то опять почувствовала себя уверенно. Мама, отлично понимая свои птичьи права, старалась как можно меньше попадаться мне на глаза и не раздражать. И мы зажили тихо-мирно. Я по-прежнему сидела дома, а она шмыгала с работы на работу, и всё. Зарплату, естественно, отдавала мне (покрывала долг!).

 

Надо же, я никогда и не думала, что моя мама умеет быть такой кроткой и покорной, ведь всегда считала её бой-бабой. А нет, и на неё управа нашлась! Значит, главное,— это правильно расставить акценты. Если выбираешь, то выбирай силу, ведь кто сильнее, тот и прав. Мы даже начали душевнее общаться! И вот однажды мама мне подкинула отличную мысль — про своего двоюродного брата, Петю. Мол, у них с Диной детей нет, так можно и подружиться, туда-сюда… Я оценила перспективы идеи и, не откладывая в долгий ящик, в тот же вечер и позвонила.  Мы с дядей Петром плодотворно так поговорили (потому что я точно угадала, чем зацепить дядьку: про медицину надо! Мама хорошо подметила, что он на этом — всю жизнь помешан), и дядя Петя пригласил меня «заскочить как-нибудь». Я не отказалась. Благо, на носу был День рождения тётки Дины. Не пожалев денег на подарок, я нанесла свой первый визит. И дружба наша с тех пор расцвела пышным цветом, укрепляясь день ото дня. Чем всё кончилось, я уже говорила, но за эти три года тесного общения произошло немало важного и очень даже полезного для меня.

 

***

 

А получилось всё, в общем-то, случайно. Но, говорят, расторопных людей  и случай любит, поэтому я усмотрела здесь милость Фортуны. Дядя Петя предложил сам:

 

— Может, попробуешь поступить в медицинский институт? Я помогу, оплачу учёбу.

 

Вопрос, конечно, интересный; ведь пора и в самом деле как-то определяться. Но я и школу-то еле-еле одолела, а тут ещё шесть лет корячиться. Тем более в медицинском. На фига он мне сдался?! Но дядька предложил — и надо было этим воспользоваться по-умному.

 

— Дядя Петя, я очень люблю медицину! — патетически воскликнула я.— Но целых шесть лет я физически не потяну, мы же с мамой и так с трудом концы с концами сводим…
— Да знаю я, знаю! — нахмурился дядя Петя.— Ну а ты сама что предлагаешь, есть варианты?..

 

Я давно уже подумывала про какой-нибудь, хоть самый плохонький диплом, ведь, как известно, «без бумажки ты …, а с бумажкой — человек». Хорошо подмечено, точно.
Мама несколько раз закидывала, что очень неплохая и нужная сейчас специальность — это «бухучёт и аудит», а тётка Дина настойчиво склоняла меня к мысли о работе в торговле. Ну ясно: каждый кулик своё болото хвалит. Но я решила всё же сделать выбор в пользу дядьки, ведь тогда — он мне однозначно ни в чём не откажет. Институт — это, конечно, не по мне, но дядюшкин путь сулил мне неплохие, вроде бы, перспективы. И я озвучила свою «мечту»:

 

— Дядя Петя, я твёрдо решила поступать в медицинское училище.
— Тоже неплохо! — возрадовался он.— У меня там как раз куча друзей-приятелей, всё схвачено!

 

И озабоченно подытожил:

 

— На бюджетной основе тебя, конечно, не возьмут, там конкурс — аховый! И с твоим аттестатом шансы — ноль целых и столько же десятых. Что же ты, глупенькая, таких оценок нахваталась? — пожурил он ласково.
— Ну да ладно. Я думаю, что это по недомыслию, ведь девка ты толковая. Наша кровь! Тем более, если действительно мечтаешь о медицине…
(Хороший, надёжный крючок, равный капкану на медведя: медицина! — и дядя Петя мой со всеми потрохами). И, в самом деле, я, не напрягаясь,— по дядиным связям и на платной основе, конечно, - поступила в медучилище, и дядя Петя торжественно поклялся «сделать всё, чтобы вывести племянницу (то есть меня) в люди». Не пожалеть средств во веки веков!
Мне с первой же лекции в этом самом расчудесном училище стало невыносимо скучно. Во-первых, по возрасту — я была уже значительно старше своих однокурсников, большинство из которых пришло сюда после девятого класса (сопляки!); а, во-вторых, я всеми фибрами ненавидела эту самую медицину. Такая мутотень!!!

 

Курс был коммерческий, поэтому ни о какой стипендии речи не шло вовсе. А, значит, я решила, что можно и с посещением — не особо заморачиваться. И на первой же сессии — навалились на меня проблемы. Но я быстросориентировалась и догадалась, что можно легко и просто (только чётко понять, как и когда) вручать очередному «преподу» волшебный конверт с дензнаками внутри. И зачёт — в кармане.

 

Итак, через первую сессию я, проявив смекалку, перевалила; и дядя Петя, не откладывая, внёс деньги за второе полугодие, и опять — учись-не хочу! А вот не хочу… Не хочу, не хочу!!!
Хорошо, что это училище — только два с половиной года; уж как-нибудь дотяну, домучаюсь.
Но мучилась я по полной программе! Уже все мои однокурсники научились делать уколы, а я —никак. Плакала даже!

Спасибо, дядя Петя выручил. Когда я ему пожаловалась, что никогда-никогда-никогда не смогу постичь это долбаное иглоукалывание, он тут же взялся ситуацию исправить.

 

—Так! — за муляж заднего места решено было взять плотный валик дивана.— Смотри!! Шприц надо не вкалывать, а всаживать, поняла? И, чем молниеноснее движение, тем меньше страданий для больного. Можно добиться, что он вообще ничего не почувствует.

 

Он дал использованный одноразовый шприц, и я (сказал: «Не слезу с тебя, пока не научишься!!») раз пятьсот, наверное, сделала укол несчастному дивану.

 

—Ты дротик когда-нибудь метала? — спрашивал дядька.— Ну или ножичек маленький? Ты вонзай, вонзай с размаху! Не ковыряй!! Ну?! Молнией! Р-р-раз!!!

 

И ведь научил-таки.

 

—Во-о-о-от! — одобрил он наконец.— Запомни, детка: главное — не бояться живой плоти. Да, мы иногда должны делать больно, но это только для того, чтобы избавить человека от значительно больших страданий… Понимаешь?!! Наша с тобой задача — это милосердие ценой малой боли, дабы возвратить человека к нормальной жизни!

(Ну всё, пошло-поехало. Фанатик, что поделаешь!..) Я слушала, улыбалась и кивала. Что ни говори, а научил он меня классно!! С тех пор по уколам я стала лучшей среди всех, и меня начали хвалить. А тут – и подвалил тот самый случай. Дело в том, что в регистратуре поликлиники нашего микрорайона работала давняя мамина знакомая, Зоя Григорьевна. И вот она однажды, узнав от мамы, что я теперь — преуспевающая студентка медучилища, предложила:

 

— Инга, а как ты смотришь, если я буду «сватать» тебе клиентов для уколов на дому? Спрос на это большой, деньги всегда хорошие, гарантия. А ты со мной за это немножко поделишься. Ну как?

 

Я сходу согласилась. Это же как раз то, что надо: ни мороки, ни затрат, ни головной боли.  А колю я знатно, пальчики оближешь! Дяде Пете я про это ничего не сказала: чувствовала, что не одобрит. Ну не знаю, почему; не одобрит — и всё. К тому же, если он пронюхает, что я начала так прилично зарабатывать, то перестанет меня финансировать. А зачем мне терять такую поддержку? Деньги лишними не бывают никогда. Ай да тётя Зоя! Я, конечно, была ей очень благодарна, ведь сама яне заморачивалась с поиском нуждающихся. Зоя Григорьевна буквально на блюдечке мне всё приносила, и нам обеим оставалось только подсчитывать доходы. У меня — большие; у неё — естественно — поменьше. Но всё было честно. А, главное, больные оставались довольны, колола я прекрасно, профессионально. И меня даже начали рекомендовать друг другу. Так создавался дополнительный денежный ручеёк, не подконтрольный уже тёте Зое. Напрямую, так сказать.

 

И тут в училище грянула вторая сессия. Буквально грянула, потому что попался один преподаватель, принципиально «не берущий». Деньги ему, видите ли, не так важны, как знания будущих эскулапов. Лицемер! Много я видела идиотов, но этот! — первое место!! Был бы как все, мог бы пачками деньги складывать, а он… Такие и есть самые гнусные людишки, идеалисты хреновы. Ни себе, ни другим! Вот этот Иван Александрович и «зарезал» мне оценки. Упёрся — и ни в какую. Я и так, и сяк!.. — непробиваемый!!!

 

—Вот выучите как положено, тогда и поговорим,— твердил он как попугай.— А пока, как определил художник Решетников, «опять двойка». Вот так, милочка.

 

Подвёл он меня под отчисление, садист. Если бы по одному предмету — это ещё полбеды; а ведь он вёл целых три дисциплины!Как будто других преподавателей мало… Нормальных, человечных!.. Я изо всех сил скрывала от дяди Пети свои неприятности, но гром всё-таки грянул, и пришлось рассказывать как есть.

 

— Чего ж ты раньше молчала?!! — кричал дядя Петя.— А теперь есть уже приказ об отчислении, понимаешь?! Я же не всесилен, Бога за бороду не держу!!

 

Он ещё всё-таки попытался помочь, звонил куда-то, ездил даже два раза; но впустую.

 

— Пётр Андреевич, вы понимаете, что ваша Раппопорт — это что-то невообразимое? Ну вот как можно, например, кружку Эсмарха называть «желудочным зондом» и на экзамене (!!!) под дикий хохот всех присутствующих, совать отводную трубку в рот учебному манекену!!! Вместо задницы!!! Хорошо, что это — всего лишь кукла, а не живой больной! — возмущался преподаватель дяде Пете в лицо.— А потом, представьте себе, когда ей объяснили, что кружка Эсмарха — это клизма, она невинно ответила, что всё прекрасно знает и без нас и что не надо её дурить, потому что клизма — «это такой баллончик с наконечником»… И это — будущая медсестра?!! Да побойтесь Бога, Пётр Андреевич! Не надо, не позорьтесь! Даже ради вас — сделать ничего нельзя.

 

Дядька был мрачнее тучи. И я, конечно, злилась, истерила даже. Чего они прицепились?! Подумаешь, беда какая: ну перепутала, бывает… Что тут особенного?!! Врачебные ошибки — не такое уж и редкое явление…

 

—Врачебные ошибки? — дядя Петя был в ужасе.— Это ты своё потрясающее невежество так мило называешь «врачебной ошибкой»?!! Да знаешь ли ты, что это такое, когда врач ошибся, когда он не помог, а только усугубил; когда он усилил страдания, когда он…

 

(Началось. Слыхали сто раз: долг, милосердие, доброта. Хлебом не корми!) Но я кивала, покаянно плакала, обещала всё-всё-всё исправить и наконец начать учиться как следует. Качественно! Ещё надеялась, что утрясётся, ведь дядя Петя, хоть и ругался, но всё равно обещал, что съездит ещё «к одному человеку». Но уже если и тот не поможет — тогда всё. Прощай, училище!

 

Дядька и вправду ещё искал кого-то, хлопотал, но опять всё напрасно. Меня с треском и позором отчислили. А, с другой стороны, может, это и хорошо? Какой из меня медработник, если честно?.. Доработалась бы в итоге до какой-нибудь «врачебной ошибки», и конец. Неприятности, вплоть до тюрьмы,— оно мне надо?..

 

С дядей Петей мы помирились, и я по-прежнему была так же вхожа в их дом, но мою «материальную поддержку» он, конечно, прекратил.

 

— Устаивайся сама как знаешь,— устало махнул он рукой. И больше моими делами не интересовался, просто был рад мне, и это всё.

 

А с уколами — осталось всё как раньше. Желающих было предостаточно. Вот и спасибо медучилищу: считай, всё равно профессию я приобрела, хоть и без диплома. Да и кому он нужен?

 

***

 

Я чувствовала, что жизнь моя, несмотря на неприятности с училищем, потихоньку налаживается. Деньги я получала хорошие, при этом — была сама себе хозяйка и ни перед кем не отчитывалась. Выходной или отпуск — могла устроить себе в любой момент, когда захочется. Я зарабатывала больше, чем мать, поэтому мой голос стал теперь во всём решающим. Сказали бы мне раньше, что так будет,— ни за что бы не поверила. Я (вполне заслуженно!) поставила себя так, как и должна была, и мама не смела больше мне ни указывать, ни советовать.

 

Она, очень любившая поболтать,— теперь с разговорами не лезла. Только смирненько ожидала, когда я сама захочу что-нибудь с ней обсудить. Я как бы определила для неё территорию, и на свою половину пускала только тогда, когда сама этого желала.
Мама моментально смирилась, и только однажды, как бы невзначай, обронила, что зря, мол, сглупила: не надо было дарственную оформлять. Потому что она теперь здесь никто, почти как бомжиха… Я наорала на неё, что пусть скажет большое-пребольшое спасибо, что я за свои кровные сделала ремонт! Что я платила за новые документы!! И что, не будь моего участия, она до сих пор оббивала бы десятки порогов, восстанавливая и паспорт, и прочее, прочее, прочее!!! Я специально вопила погромче, размахивала руками, и так сама себя завела, что в порыве праведного гнева грохнула об пол большую керамическую вазу, и она, крякнув, разлетелась на неопрятные черепки. Ваза старая, не жаль. Она давно меня раздражала, но просто руки не доходили выбросить, а тут — как раз хорошо получилось: пусть мамочка запомнит как следует, что ей надлежит молчать и делать то, что велено.
Я, как хозяйка, и оплату коммунальных услуг — производила лично, так что будь любезна, мама, имей совесть: живёшь у меня ешь, спишь,— плати. Зарплату дай мне, а я распределю.
Конечно, кое-что я оставляла и ей: на дорогу и на карманные расходы. Но совсем немного, в пределах разумного. Она-то как в своё время со мной поступала, а?! Ведь вынудила на скамейку ходить, телом торговать! Я помню. Вот пусть теперь и сама почувствует, что это такое, когда денежек — впритык. Правильно говорят, что всё на свете возвращается бумерангом, и она его заслужила. Пусть радуется, что я её не выселяю вообще. А имею ведь право! Но я — добрая. Повезло ей.

 

…Больные мне попадались разные: колола и маленьких детей, и глубоких стариков. Иногда противно и подойти было! Вот уже — полутруп, а всё надеется, что сто лет проживёт, укольчик просит. Да мне не жалко, платите только! И деньги — вперёд. А то однажды началось:

 

—Не могли бы вы подождать?.. У нас пока с деньгами туго, так мы потом…

 

Что?! Нашли дуру. Вы — потом, так и я — потом. И ушла, не стала колоть. Чего ради я буду заниматься благотворительностью?! Мне деньги нелёгким трудом достаются, а не с неба падают.
Конечно, в перспективе – я и этим не собиралась заниматься.  Продолжала надеяться и искать своего «принца» (или лучше «короля»), второго Сергея Ивановича не будет! Я заранее всё просчитаю и разузнаю, уже учёная. Я крепко надеялась на наследство от дяди Пети с тётей Диной, ведь в таком случае — можно и без наличия «принца» оказаться в полном шоколаде. Например, продать одну из квартир, положить доллары в банк и получать стабильный, надёжный процент. Или, сдавая жильё, опять же жить припеваючи.
Мама? А что — мама? Если я эту квартиру продам, пусть убирается, куда хочет. Что-то давненько она замуж не выходила, вот пусть и подумает. Да побыстрее, пока хоть какой-то товарный вид имеет. Она теперь мини-юбочки не носит, присмирела. Так что для неё найти мужичка, который примет к себе жить,— самое то. Очень советую. Кстати, недавно я получила немалое удовольствие, расписав ей в красках наш со Славиком роман. Пусть знает! А что она мне теперь сделает?! Видели б вы её рожу: челюсть отвалилась, глазки моргают. Аж бардовая сделалась, носом зашмыгала. Но промолчала. Совсем! Я думаю, что ночью — извертелась на пупе, вникая в детали. Очень хорошо!

 

…После прокола с наследством дяди Пети я сначала психовала не на шутку, металась. Это надо же! Своими руками я сама всё испортила. Вот что значит поторопиться, не учесть детали. Умнее и надёжнее всего было не связываться вообще с тёткой Диной!!! Долго я не могла успокоиться, даже клиентов своих — колоть стала больно. Но потом — хорошо подумала, и как рукой сняло. В чём проблема?! Кто мне сказал, что дядя Петя не доживёт до глубокой старости? А это значит, что ещё лет двадцать-тридцать-сорок ждать, пока мне что-то там достанется! Ну бред же полнейший. Он мужчина здоровый, его Ася — тоже не болеет. Он же так и говорит: «Я теперь только жить начал по-настоящему! Хочется дышать полной грудью и любить бесконечно!» У них там мир и лад, полная гармония. И сколько лет ещё мне надо было ездить, ублажать их, изображать любовь и уважение? Сколько можно?! До чёртиков надоело мне к ним таскаться! Вывод: что ни делается, всё к лучшему. Не надо строить воздушные замки, это же глупо до невозможности! Реально смотреть на вещи — только это умно и продуктивно.

 

Про свой разрыв с дядей Петей я ничего не говорила маме: она, похоже, только позлорадствует. Так что пусть по-прежнему думает, что у меня всё схвачено как следует.
Да мы с ней в последнее время — вообще не разговаривали. Она теперь глядела исподлобья, как будто хотела укусить, и я догадалась: возненавидела из-за Славика. Ну и пусть, на здоровье. Мне от её взглядов — ни холодно, ни жарко. Я как раз надумала осуществить одну маленькую семейную реформу, и поставила её перед фактом.

 

Наша квартира имела такую планировку, что в коридоре, между дверью в кухню и большой комнатой, была встроена огромная кладовка. Соседи по подъезду, имеющие такие же точно квартиры, давно уже всё это перепланировали и в итоге получили или большое расширение кухни, или дополнительные метры в коридоре. Мы же кладовку не трогали, потому что держали в ней столько вещей, что они захламили бы всё свободное место. А когда после пожара пришлось делать ремонт, я, наконец, разобралась с этим чуланом, выбросив весь ненужный хлам. И пустая кладовка оказалась маленькой комнаткой, только без окна. Сходство дополнял и крепкий топчан, свободно помещавшийся у стенки: ну тебе кровать, и всё тут! Оставалось его застелить, бросить под ноги какой-нибудь коврик, оживить обстановку табуреткой или стулом — и пожалуйста! Изолированное помещение! Даже розетка есть, и можно без проблем подключить настольную лампу. Хоть спи, хоть читай, хоть просто лежи отдыхай… Вполне нормальные условия! Вот в эту комнатку я и решила переместить маму. Она выслушала молча (впрочем, теперь — это было её обычное состояние) и попросила только добавить тумбочку из спальни. Правильно, пусть берёт. Тоже старьё. Я сама привела каморку в порядок, топчан — облагородила отличным  матрацем, сверху — постелила почти новый комплект белья — и вышло просто загляденье; сама бы жила! Повесила также и настенный коврик, и светильник. Отдала раскладной стульчик, который при желании можно было легко убирать, чтобы не занимал место. Мама «переехала», поджав губы, но покорно. А я случайно услышала, как она спросила саму себя, явно не догадываясь, что сказала громче, чем нужно:

 

— Что же это за мерзавка выросла?..

 

Я не стала с ней выяснять отношений и поднимать скандал.

 

— Ладно,— решила я про себя,— за это тоже ответишь. Ишь, неблагодарная. Кто-нибудь другой — уже давным-давно выставил бы её отсюда, а я — терпела. Я её ни разу тут куском не попрекнула, хоть сама все продукты покупала. А она — посмела про меня вот так сказать? Не нравлюсь, значит; не устраивает жизнь со мной? Ладно, я тебе устрою!

 

И я сделала последний решительный шаг, навсегда отсекающий мамочку от моей судьбы: я продала квартиру. Да-да! А иначе как её отсюда выкуришь? Квартира — моя, поэтому что хочу, то и ворочу. Захотела и продала — и никто мне не указ, всё по закону. Чтобы не терпеть мамочкину истерику, я поступила максимально бесшумно: пока она была на работе, я вывезла свои вещи. Мебель — не трогала, зачем мне эта рухлядь? Да и с ней — можно немножко дороже продать. И пусть новые хозяева сами решают, что с ней делать. А я себе всё новое куплю, самое лучшее и современное.

 

Свои вещи я отвезла в нанятую накануне (договорилась на две недели) квартиру. Это было удобно, и срок – вполне достаточный, чтобы купить себе новое жильё, ведь сначала нужно было продать старое и получить деньги за него. Ну не на вокзале пока жить! Справилась я даже быстрее, чем думала, и вскоре – отдала ключи от старой квартиры из рук в руки покупателям, а сама — буквально на другой  же день въехала в новую. По площади — эта квартира была почти такая же, как и та, которую я продала, но она была лучше хотя бы тем, что в ней никогда не могла появиться и жить моя мамаша. Вот именно с ней, с мамочкой, пусть и разбираются теперь новые владельцы. Они в курсе, что мамаша там не имеет права ни на один сантиметр площади. Эх, жаль, что я не увижу, как пройдёт её выдворение! Но я иронически подумала: «Зато мысленно — я и так всё представляю!»

 

— Это ей ответ за «мерзавку»,— похвалила я себя за оперативность и сообразительность.
И всё дальнейшее в жизни родительницы меня перестало интересовать.

 

***

 

Свою очередную квартиру я обставила так, как и мечтала: шик-модерн! Я теперь переехала в другой район, и мои прежние клиенты по уколам сменились новыми. Я давно уже не нуждалась ни в каком посредничестве, сама знала, кого и где искать, и всё пошло по-прежнему. Да и, честно говоря, не хотелось мне встречаться теперь ни с какой Зоей Григорьевной, ведь она наверняка была в курсе, что мы с мамочкой больше не живём вместе. По моим прикидкам, мама могла податься только к Зое Григорьевне, больше не к кому. Моя мама ни с кем не имела сердечных отношений, считая всех вокруг себя или завистниками, или дураками (я тоже так думаю, между прочим; тут она права!); а вот для Зои — делала почему-то исключение. Они были знакомы с ранней юности и самым непостижимым образом ладили.
Зоя Григорьевна была тоже не подарок, упрямая и жадная; но находила же в ней что-то привлекательное моя мама! Но вот приняла ли Зоя Григорьевна её к себе жить? — могло быть как да, так и нет. Хотя я больше склонялась к тому, что нет. Зоя давным-давно жила одна и была исключительной эгоисткой, но всегда любила повторять, что одиночество её тяготит. Вот бы, мол, с кем-нибудь вместе жить, всё веселее. Я убедила себя, что Зоя Григорьевна всё-таки взяла маму, и им вместе теперь хорошо и уютно. А что? — обе работают; зарплата плюс зарплата — и можно жить припеваючи. А, может, мама действительно сошлась с каким-нибудь одиноким мужчиной? Ну, дай бог… Я даже перестала злиться на неё, честное слово! Внутренний голос иногда спрашивал меня: а если?.. «Что — если?!» — изумлялась я. Никаких «если»! Моей мамочке палец в рот не клади, так что я уверена: всё уладилось. Но проклятый внутренний голос замолкал не сразу, а всё грыз и грыз, поэтому мне приходилось давать ему обещания, что немного погодя я позвоню Зое Григорьевне и поинтересуюсь. И, если что не так, тогда и придумаю, как поступить.
На этом этапе мой диалог с совестью иссякал, и я продолжала строить новые планы.
Открою секрет, что к мужчинам я питала стойкое отвращение, получив прививку презрения и гадливости ещё в сквере, когда «зарабатывала». Поэтому ни Славик, ни муженёк Сергей — ничего особенного во мне так и не разбудили, никаких чувств; просто я умела мастерски подыгрывать чужой страсти. А тут — познакомили меня с одним молодым человеком, и я поняла, что меня зацепило всерьёз, что думаю о нём постоянно. Я однажды слышала интересное определение любви: «Любить — это хотеть касаться». Если принять эту формулу за истину, то можносказать, что я сильно влюбилась. Впервые я увидела его в одной семье, куда ходила «колоть» девочку-подростка.

 

— Это мой брат Ефим,— сказала хозяйка, и я пропала.

 

Мы не сказали друг другу и десятка слов, а я о нём думала целые сутки, как раз до следующего укола. Напрасно говорят, что это только мужчины любят глазами… Женщины — тоже! Ефим был настоящий красавец: что лицо, что рост… А плечи!!! Аполлон, да и только.
В следующий свой «укол» я уже беззастенчиво поедала его глазами, а потом — настойчиво попросила проводить. Он почти не удивился и пошёл. Довёл до подъезда и простился.
Мне в той семье оставался только последний, завтрашний визит, и я решила действовать ещё более решительно, и будь что будет. Мне было безразлично, сколько Ефиму лет (кажется, я немного старше); где он работает и есть ли у него деньги. Можно сказать, что я вообще соображать перестала. У меня и подруг-то толком никогда не было. Светка Кулакова — самая последняя, с кем я могла быть до конца откровенной… Так это ж — сто лет назад! Ну, ещё немного дружила с двумя сотрудницами фирмы, в которой работала вместе с Сергеем. Это тоже в прошлом. А теперь я чувствовала, что хоть кричи, а надо с кем-то поделиться, посоветоваться. А с кем, с кем?! Или хотя бы выговориться, в конце концов!
Кончилось тем, что я зазвала к себе Ефима «на чай», выставила бутылку хорошего коньяка и мощную закуску, и после третьей рюмки — получила желаемое. Почувствовала такое удовлетворение, что даже сама себе не поверила. Ведь кого у меня только не было, а я — никогда не чувствовала ну хоть мало-мальской радости. «Закрыть глаза и три минутки потерпеть», как говорила Светка. А Ефим — как будто ничего такого и не случилось. Дело обычное. Как говорится, секс — это ещё не повод для знакомства. Представляю, сколько у него баб!!! Конечно, у такого красавца!.. И все — балуют, задаривают… Наверняка! Я угадала: Ефим, одеваясь, равнодушно намекнул, что если я захочу ещё «отношений», то неплохо бы его «материальнопростимулировать». Вот не сойти мне с этого места, так и сказал! Просто, откровенно и цинично. А у меня — чуть сердце не выскочило от ревности и любви одновременно. Поразмыслив потом на досуге, я с горечью призналась себе, что опустилась до самого дна, позволила просто вытереть об себя ноги. И это я?.. Я?!!
И в то же время — я и дальше была готова на всё, лишь бы он пришёл ещё раз. И ещё, и ещё, и ещё!.. Вот когда я поняла казавшиеся мне ранее пустыми и надуманными выражения: сгорать от тоски, изнывать от желания, терзаться ревностью… Как, как заиметьЕфима только для себя, и чтобы — навсегда? Клянусь: если бы мне сказали, что для этого надо убить десяток-другой женщин, я бы убила, глазом не моргнув. Но он был скользкий, как рыба, и равнодушный, как дверной косяк. Огонёк интереса загорался в его ледяных глазах только тогда, когда он получал реальную, осязаемую выгоду. Ну почему, почему при этой уникальной красоте — и вдруг такая космическая пустота? Я понимала, что буквально погибаю от любви, но остановиться не могла: в руки Ефима уплыла и массивная золотая цепочка, и дорогая импортная рубашка, и много всякого-разного, покупавшегося специально для него, чтобы снова заполучить на полчаса эти руки, губы… Я не узнавала и даже презирала самоё себя, но иначе — не могла и не хотела. В конце концов, если он продаётся, почему же не купить?.. (Я даже иногда злорадно думала, что мы — родственные души, как ни крути!) Я мстительно мечтала, чтобы он поскорее потерял свою адскую привлекательность. Всё равно — пройдут годы! — жизнь его приземлит, никуда красавчик не денется! И тут случилось такое, что я вообще чуть с ума не сошла: я забеременела! Как?! — вот убей, не знаю. Береглась ведь! Всегда помогало…

 

Какое-то время я всё ещё надеялась, что ошиблась, что тест  показал неправильно. Бывает ведь так! Но когда сходила к гинекологу — сомнений не осталось. О-о-о-о!!!!!!!!! И что дальше?? Это само не рассосётся, надо меры принимать! И вдруг меня поманила надежда: а что, если мой мучитель возьмёт да и женится на мне, узнав о таком факте? И я тянула время, тянула… А он, как назло, всё не приходил и не приходил! В душе я понимала, что он меня просто пошлёт подальше, но попробовать-то можно? А вдруг?.. И я решилась.
Подкараулила его сама и выпалила сразу, что срок — семь недель!..

 

— Да хоть восемь,— презрительно сплюнул он.— Мне такие новости по три раза в день сообщают. Так что отвали.

 

Ну что? Получила, что хотела?!! И я поплелась на аборт. Единственное, что меня теперь интересовало, - это простит меня Ефим или нет? Будет ли ещё приходить?.. Тоже мне, шантажистка хренова. Можно подумать, что я родила бы, даже если б он захотел этого ребёнка. Да никогда в жизни, ни за что!

 

...То, что я столько нервничала в последнее время, сыграло-таки свою отрицательную роль: аборт сделали крайне неудачно. Кто мне внятно объяснит, чего я ждала? Почему не избавилась сразу от неприятности, на малых сроках? Было бы и дешевле, и безопаснее.
А так — медлила, выращивая в себе это недоразумение, этот сбой техники безопасности секса. И теперь — вот, получи: пришлось провести на больничной койке не два часа, а почти две недели. И детей у меня, сказали, больше не будет. Вот это как раз и хорошо, хоть один «плюс». Значит, не будет больше ни таких чисток, ни переживаний, ни тестов на беременность.

 

Когда меня наконец выписали, то я постаралась побыстрее прийти в норму, привести себя в порядок. Не терпелось снова найти Ефима и уговорить прийти! И вот наступил день, когда я опять пошла его искать. Соскучилась!.. Пусть, пусть всё будет как раньше, хватит у меня и сил, и подарков! Только бы не сердился! Проторчав напрасно весь вечер у его подъезда, я не выдержала и поднялась в квартиру.

 

— А он три дня как уехал,— сообщили мне.
— Куда?! Надолго?..
— Как куда, к жене!
- ?!!!!!!
— Он на прошлой неделе женился. А вы что, не знали?

 

И мне поведали, что мой Ефим проживает теперь в Финляндии, ибо заключил законный брак именно с финкой.

 

— У жены его там большой бизнес,— сказали мне напоследок.— Очень богатая женщина! Повезло нашему Ефимушке. Удачный выбор.

 

Вот оно, значит, как. Это у меня с принцами — напряг, а у Ефима с особами королевской крови — полный порядок. Нашёл себе место под солнцем. Я не знаю, что во мне больше всего забурлило: ревность, злоба или зависть? Скорее всего, и то, и другое, и третье. А главное, мучила боль необратимой потери, равной которой я не знала до сих пор. Всё-таки я по-настоящему его любила, робота этого смазливого...

 

***

 

Мне казалось, что меня больше не существует, и было совершенно непостижимо, как я ещё хожу, дышу, ем и сплю. Впрочем, спала я совсем мало, и в итоге — даже начала принимать снотворное. Я чувствовала себя полной развалиной, хотя даже до тридцати лет — мне далеко. Когда судьба улыбнётся мне? Где же он, мой придорожный камень?! Кто подаст мне верный знак, куда наконец повернуть, чтоб добраться до просторной солнечной поляны и зажить на ней, как в сказке?! Я понимала, что нет у меня никаких сил двигаться дальше, строить планы, намечать цели… Вот так бы и лежала целый день, глядя на облака за окном. Пусть никто не тревожит меня, и я — веками никого не трону…

 

…Но это постепенно стало проходить, и я увидела, что полосатая жизнь снова заманивает меня на светлое пространство. Да и в самом деле, что это я расклеилась? Подумаешь, потеря! Может, наоборот, это — настоящая удача, что Ефим исчез наконец с глаз долой. И, слава богу, из сердца вон. Неизвестно ещё, во сколько бы он мне в конечном счёте обошёлся. Запросто могло дойти до того, что я бы отдала ему всё, что пожелал. Квартиру даже! (Мне вспомнилась мама: вот так же и она готова была разорваться для своего озабоченного Славика!..) Так что спасибо ещё, что мало взял. Хороший, очень хороший урок я получила: нельзя ни привыкать,ни привязываться, а тем более — любить. Это вообще пропасть, путь в никуда. Не мой выбор. Только трезвый расчёт и чёткие планы! Я же именно это больше всего в себе и ценила. Короче, всё! Я очнулась, встряхнулась и решила не сдаваться. Итак, что я имею на сегодняшний день? Спокойно пораскинув мозгами, я практически вернулась к самой себе: деятельной, амбициозной, целеустремлённой и волевой. В конце концов, жизнь продолжается, и я таки возьму от неё всё, что захочу. И никаких «но»! И, кстати, где же мой принцип — никогда и никого не прощать? Хотя бы того же дядю Петю с его новой клушей. Дружили-дружили со мной, а потом — пошла вон, значит? И, главное, дядька меня оскорбил, назвал «особой, которая ничем не брезгует»! Меня!!! И Аська поддержала! Что же, дать им сдачи — дело простейшее. Они же оба — врачи; можно столько кляуз настрочить про их «ошибки профессии»! Я кое-что от них самих знаю; у них потом никакого мыла не хватит, чтоб отмыться. Месть — это сладко и интересно: выведать, проследить, изловчиться и нанести точный удар. Это как спорт или охота, тут я азартных понимаю. Ведь, по большому счёту, не за жратвой же они прутся на охоту, кто в лес, кто в чисто поле. Интересен сам процесс! И приятно испытать чувство близкой добычи: вот сейчас, сейчас!.. Да и насчёт Ефима — надо хорошенько прикинуть. Мне, конечно, достать его отсюда — никак невозможно, но ведь время терпит. Надо ждать: вдруг он сестрицу навестит…А ведь есть люди, которые за деньги готовы помочь и организовать несчастный случай, например. Или просто вечером встретить и поговорить… Масса вариантов. А пока — ждать, мечтать, готовиться!

 

…Ну вот, другое дело! Я сразу приободрилась, загорелась. Дел вокруг столько, а я — разнюнилась, руки опустила. И параллельно — снова искать и искать себе кого-то. Какие мои годы? В конце концов, мне завести знакомство — раз плюнуть. А разве мало найдётся состоятельных мужчин «за сорок  и старше», у которых вторая-третья молодость только начинается? А тут я! — стройненькая, без комплексов. Запросто можно устроить брак с каким-нибудь дедом, который потом оставит меня счастливой вдовой и богатой наследницей.
Этот номер потом можно повторить не один раз; кто мне мешает?! Так что вперёд и с песнями. И надо ещё хорошенько вспомнить, кто из моих обидчиков пока остался безнаказанным. А то я что-то начала форму терять. Как там, например, поживает экс-муженёк, Серёженька? Тоже ведь ловко вывернулся, ушёл сухим. И я проглотила?! Не-е-ет!!!
Вот это и есть мой самый лучший выбор: идти дорогой сильных, перед которыми никто не устоит. Да, да! Сто раз да!!! Сегодня же, прямо сейчас и начну действовать. И первым делом — надо ликвидировать один самый старый, самый болезненный должок, много лет мешающий мне спокойно жить: а позвоню-ка я тёте Наташе! Сначала сочувственно расспрошу про её житьё-бытьё; мол, не надо ли вам помочь в чём-нибудь? Люди это ценят: тут же растает. Потом — поведаю со слезой в голосе, как бесконечно тоскую по своей закадычной, единственной по-настоящему дорогой подруженьке, умнице и рукодельнице Анечке Голубевой. Как там жизнь её семейная в столице протекает, под любящим крылышком обеспеченного мужа? А нельзя ли, тётенька Наташенька, попросить у вас телефончик и адресочек Анюточки? Я, видите ли, как раз в Москву собираюсь прошвырнуться, вот и заскочила бы, проведала. Старая дружба не ржавеет! И не поленюсь в Москву съездить; кто мне мешает? А там, на месте,— буду действовать по обстоятельствам, экспромтом.
Нет, не уйдёт Голубева от моей справедливой мести. И то, что отказалась она тогда от нашей дружбы, практически бросила меня,— припомнится ей теперь до мелочей. Она меня тогда, на моём же Дне рождения, посмела унизить: развернулась и ушла!! Просто в душу плюнула.
Этого ни один уважающий себя человек никогда не забудет, а я — тем более!

 

… А остальные мои обидчики, которых перечислять — недели не хватит?!  В одном только медучилище их целый отряд. И тётка Дина — заждалась своей порции; и шеф мой бывший, Владлен Игнатович... И чего я до сих пор медлила? Сколько времени зря потеряла!
Ничего, теперь я наверстаю.

 

***

 

Оглавление №14