***

 

- Так! Стихотворение прочтёт… - Людмила Викторовна занесла шариковую ручку над классным журналом в районе фамилий на букву «С». – Светиков!

 

Недолёт! Я облегченно вздохнул.

 

Ромка покачиваясь, вышел к доске и широко улыбнулся.

 

- Ну, ясно-солнышко, слушаем тебя! – улыбнулась ему Людмила Викторовна.

 

Ромка сделал серьёзное лицо, прижал руку к груди, выставил вперед ногу и начал:

 

- Выткался над озером алый цвет зари…

 

Людмила Викторовна кашлянула, прикрыв лицо руками.

 

- Знаешь, Роман, стихотворение, конечно, хорошее, но… - сказала она, когда Ромка закончил.

 

В классе стояла гробовая тишина.

 

- Вы же сами нам задали Есенина! – возразил Ромка.
- Хорошо-хорошо, садись! – Людмила Викторовна вывела в журнале четверку. – Отвечать пойдёт… - Её рука скользнула ниже.

 

Я замер.

 

- Сулейманов!

 

Перелёт! Я снова облегченно вздохнул.

 

Славка вышел к доске, также прижал руку к груди и приступил:

 

- Выткался над озером…

 

По классу прокатился смешок.

 

- Вы что, сговорились? – Людмила Викторовна хлопнула ладонью по столу.
- А чего такого? – Пробасил Славка. – Любовная лирика! Всё по теме.

 

Славка с выражением прочитал всё стихотворение. Особенно хорошо у него получилось про поцелуи и кусты.

 

- Садись! – Людмила Викторовна поставила Славке пять. – Отвечать пойдёт…

 

Рука Людмилы Викторовны заскользила чуть вверх и замерла.

 

- Пойдёт…

 

И она назвала мою фамилию. Каждый раз я просто обмираю, когда слышу её, эту мою фамилию! Просто всё внутри останавливается и покрывается холодными мурашками.

 

Я вышел. Откашлялся.

 

- Надеюсь, ты, Саша, выучил другое стихотворение? – спросила Людмила Викторовна.

 

Я кивнул и начал: - Собаке Качалова!

 

- Замечательно! – обрадовалась Людмила Викторовна.

 

Я выставил вперед ногу, приложил руку к груди, гордо поднял голову и… и увидел её!
Она сидела на своем обычном месте у окна. Девчонка как девчонка: косички, бантики, чёлка. Ничего вроде особенного, но весеннее солнышко так светило на неё сегодня, что она просто вся сверкала и переливалась. У меня внутри что-то оборвалось и с грохотом покатилось вниз, как железное ведро по ступенькам.

 

- Ну что же ты? – забеспокоилась Людмила Викторовна. – Начало забыл?

 

Я кивнул.

 

- Дай… - подсказала она.

 

И тут неожиданно для себя я выдал:

 

Дай мне лапу, Джим! И на юг полетели!
Там тепло, не бывает ни вьюг ни метелей!
Люди бросят нам вслед печальный взгляд.
Скажут: - Вот и осень настала… Собаки летят!

 

Класс откровенно заржал.

 

- Это что за отсебятина? – строго спросила Людмила Викторовна.
- Оно само как-то! - Я пожал плечами. – Нечаянно!
- Давай, исправляй положение, плагиатор! – Людмила Викторовна поставила точку напротив моей фамилии в журнале.

 

Я встряхнул головой. Там было пусто. Совершенно. Только одинокое «Инна» перекатывалось между извилинами. «Какое необычно имя! Как иней, сверкающий на солнце! - подумал я. – Так! Срочно соберись, двойку же влепит!»

 

Я откашлялся, прижал руку к груди и начал:

 

- Любовь нечаянно нагрянет…

Тут прозвенел звонок.

 

- Повезло тебе сегодня! Только попробуй не ответь в следующий раз! – Людмила Викторовна нарисовала жирную точку напротив моей фамилии.

 

Я шёл следом за Инной не решаясь догнать.
«Ну догоню я её! - рассуждал я, - И что скажу?.. «А ты знаешь, что дельфины разговаривают»???  Нет, надо обратиться к научной литературе! В таком деле нельзя начинать без подготовки!» - и я повернул в сторону своего дома.

 

Покопавшись в стихах Пушкина и Есенина, я не нашел ничего полезного для себя и вдруг заметил журнал «Здоровье» на столике. Там тоже не было ничего интересного: всякие гастриты, колиты и прочая ерунда, разве что статья об интимной жизни. Что это за жизнь такая и с чем её едят я не знал и решил ознакомиться с этим вопросом поподробнее. Слова в статье по отдельности были простые, а составленные вместе образовывали туман. Например, слова «интимные отношения» и «близость» звучали совсем непонятно, и я решил прекратить свои изыскания.

 

Утром, по дороге в школу, я увидел идущую впереди Инну, вспомнил вчерашние слова из журнала, и тут меня осенило!

 

Дождавшись, когда Инна повесит свою курточку на крючок в раздевалке и уйдёт, я с равнодушным видом повесил свою курточку рядом. Не просто так повесил, а близко, чтобы рукава касались друг друга!

 

На уроках я сидел, как на иголках, и как только прозвенел последний звонок,  кинулся в раздевалку. «Интересно, заметит или не заметит?» - Я стал прохаживаться вперед назад нервно насвистывая «Сердце, тебе не хочется покоя!»

 

- Мальчик! – вдруг услышал я и увидел маленькую девочку с красной повязкой на руке. – Свистеть не культурно, тем более в помещении школы!
- А я и не свистю, то есть не свищу! – возразил я.
- Как это не свистишь? – строго сказала девочка. – Я прекрасно слышала, как ты свистел про девушек!
- Хорошо, девочка! Я больше не буду! – согласился я, боясь пропустить Инну.
- Я не девочка, а дежурная! – гордо ответила та и пошла вдоль по коридору.

 

«Заметила! Заметила! – обрадовался я, когда увидел, как вспыхнула Инна, увидев, как наши курточки прижимаются друг к другу. – Первый шаг сделан!»

 

Я снова шёл за ней следом не решаясь догнать. Инна остановилась у витрины магазина, поправила шапочку и тряхнув косичками пошла дальше. Я остался на месте.

 

На следующее утро я решил продвинуться в наших интимных отношениях дальше и не просто повесил курточку рядом с курткой Инны, но ещё и расположил рукав так, будто взял её под руку.

 

- Мальчик! Ты зачем ходишь по раздевалке туда-сюда? – услышал я после уроков голос той же самой дежурной. – Ты же дыру в полу протопчешь! Сядь на скамейку, она скоро придёт!

 

«Ох уж эти девчонки! Такая малявка, а уже всё понимает в интимной жизни!» - поразился я.
Догнать Инну в тот день я так и не решился.

 

На следующее утро я решил приступить к решительным действиям, то есть попробовать эту самую «близость». Дождавшись, когда Инна повесит свою курточку и уйдёт, я повесил свою. Не просто так повесил, не рядом, как раньше, а сверху, расположив рукава так, что они нежно обнимали куртку Инны.

 

- Дурак озабоченный! – услышал я после уроков и увидел, как Инна сорвала мою курточку с крючка и бросила на пол.

 

«Хорошо, хоть вешалку не оборвала и не растоптала!» - вздохнул я и пошёл домой.

 

Вечером я сделал все уроки и прорепетировал несколько раз «Джима». На душе было спокойно.

 

«Меня отвергли, но я получил серьёзный жизненный урок. Буду жить дальше. Холодный, равнодушный! Ведь много девушек хороших! Ведь много ласковых имён», - решил я и спокойно заснул.

 

Утром я повесил свою куртку в самый дальний конец раздевалки.
На уроках я поднимал руку, вызываясь отвечать, чем немало удивил преподавателей и получил кучу хороших отметок. После уроков я не спешил. Специально посидел в пустом классе и когда спустился в раздевалку, увидел, что там пусто. Почти пусто. Только моя курточка висела в дальнем углу, а рядом с ней, висела… её! Её куртка! Висела не просто так, нет! Рукав курточки Инны был засунут в мой рукав.

 

«Предлагает дружбу», - сообразил я и, быстро одевшись, выскочил из школы.

 

Я шёл не спеша, с наслаждением вдыхая весенний воздух, радуясь первым листочкам, одуванчикам и воробьям.

 

- А ты знаешь, что дельфины разговаривают? – услышал я голос сзади и обернулся.

 

Это была Инна. Она стояла, держа перед собой портфель и хитро улыбалась.

 

- Знаю! Не знаю только, о чём! – засмеялся я и взял её за руку.

 

А на следующий день... На следующий день пришло лето, и наши курточки остались дома...

 

***

 

АЛЬКА

 

***

 

Ужасно люблю свой велосипед. Он такой черный с золотыми буквами «Десна» на раме.
Люблю его так, что пять шагов без него не пройду. Даже в уборную.
Встану на педаль, толкнусь и кругом по двору.
Двор просторный, крытый, пол выстлан деревянными плахами.
Сделаю свои дела и обратно - ногой на педаль и снова круг по двору и своего железного коня к крыльцу.
Пусть стоит, пусть ждёт.

 

Очень люблю кататься по улице: заберешься, стоя на педалях в гору, в начало квартала, где стоит колонка, и видно всю нашу улицу: огороды, речку и дальше - далеко-далеко до синевы невысоких Уральских гор. Внизу, в конце улицы -  железнодорожная насыпь, по которой бегает паровоз «кукушка». За насыпью шумит по камням речка  Баранча. Постоишь, полюбуешься на всю эту красоту  и летишь вниз с горы так, что ветер свистит в ушах. Зазевавшиеся мошки стучат по лицу, с коротким низким гудением жужжат мимо уха тяжелые жуки. Однажды мне такой в лоб прилетел. Огромный и тяжелый как камень. Я чуть с велика не упал тогда, и шишка была неделю.

 

Однажды тихим вечером вышел я покататься, забрался наверх и вижу:
у самого крайнего двухэтажного дома, в палисаднике собрались мальчишки и девчонки, а поперек окна на первом этаже сидит светловолосый мальчишка такого же возраста, как и я.

 

- Привет, Сашка! – кричит он мне.
- Привет! – кричу ему в ответ, а сам думаю:  «я тебя в первый раз вижу».

 

Подхожу, держа велосипед за руль.

 

- А меня Алька зовут. Я завтра уезжаю далеко, к морю! Насовсем.
- Ого! – завидую я ему. – А я тебя ни разу не видел!
- А я каждое лето на все смены в «Ключики» уезжаю. Знаешь как там здорово?
- Наверное. Я ездил один раз в пионерлагерь «Заря», не понравилось. У бабушки лучше!
- У бабушки, конечно, лучше! Если бы у меня была такая бабушка как твоя баба Клаша, я бы тоже никуда не ездил – улыбается он.  - Я всем на память подарки раздаю! Читать любишь?

 

И протягивает мне книжку. На обложке мальчишки, паруса.
Сразу видно, что хорошая книжка! Потрепанная потому что.
У других ребят: у кого машинка, у кого заяц плюшевый, у моего друга Андрюшки - вырезанный из дерева пистолет. Прямо как настоящий!

 

Это он здорово придумал, всем подарки, чтобы помнили.
Ребята, что собрались с окрестных улиц, такие необычные сегодня.
Притихшие. Никто никого не подкалывает, не ссорятся. Сидят и тихо улыбаются. Слушают Альку.А Алька, рассказывает, как он будет там жить, у моря. Как вырастет и станет капитаном дальнего плавания.

Обойдёт весь свет… Заметьте, «обойдёт»! Это он подчеркнул: «Настоящие моряки по морю ходят, плавает только …» Ну, вы догадались!

 

Вечером показываю книжку бабушке. Рассказываю про Альку.

 

- А, это Сашка Александров. Хороший мальчишка, вежливый.
- Значит Сашка – это Алька? Значит я тоже Алька? – с надеждой спрашиваю я.
- Нет, ты у меня Сашулька, как и дед. Тебя и назвали в честь него и родились вы в один день!

 

Так что ты Саша, а никакой ни Алька! – улыбнулась бабушка.
Книжка оказалась очень интересная. Было там и про белого щенка, который искал хозяина. Про капитанов, которые не смотрят назад.
Про звёзды, что пахнут полынью. В общем, про таких же, как и я, мальчишек.

 

Однажды во время зимних каникул нас, мальчишек,  которые занимались на станции Юных Техников, повезли на встречу с настоящим писателем. Это был очень необычный писатель. Не  как другие, что выступают по телевизору и долго скучно говорят, говорят…

 

Это был очень добрый, разговорчивый дяденька. На нем была куртка, очень похожая на морскую. С блестящими пуговицами, якорями.

 

Он рассказывал про мальчишек, что собираются в клубе Эспада на Уктусе. Как занимаются фехтованием, устраивают турниры. Летом ходят под парусами по городскому пруду.

 

Вернулся я домой, а сестра меня спрашивает:

 

- С кем была встреча? 
- Да с писателем местным, только он не настоящий какой-то!
- Почему не настоящий?
- Ну не похож совсем!
- А как фамилия его?
- Крапивин какой-то!
- КРАПИВИН??? – выпучила глаза Света – Да ты знаешь, как он пишет! Вот, книжка Алькина, вот он её и написал!
- Вот это да…
- И ещё «Бегство рогатых викингов», это тоже он написал!

 

Как я смеялся читая приключения Джонни Воробьева! Если бы я знал, что это он! Сколько рассказов и повестей Владислава Петровича я потом прочитал! В журналах «Пионер» и «Уральский Следопыт». Охотился за каждой его новой книгой. Мальчишки по имени Алька там часто встречались.И каждый раз я вспоминал того, баранчинского Альку, который подарил мне такого чудесного писателя. Подарил целый мир приключений и фантастики.

 

***

 

ОДНАЖДЫ, ЗИМНИМ ВЕЧЕРОМ

 

***

 

Этой зимой у нас во дворе построили огромную горку. Такую огромную, что с её верхушки можно было катиться быстро-быстро, долго-долго, а в конце ещё такой поворот с бортиком. Днём кататься не так интересно. Другое дело – вечером, когда весь двор погружается в сказочную синеву, с неба светит огромная луна и звёзды. Тепло светятся окна домов, где на кухнях мамы готовят что-то вкусное, а ты катаешься с горки, катаешься, и уже родители  кричат в форточки, и ты который раз умоляешь:

 

- Ну, ещё пять минут и всё! Ну, ещё минуточку! Ещё разик!

 

И снова летишь по льду и снова бежишь обратно, карабкаешься по ступенькам горки и снова и снова летишь. И так каждый вечер.

Но однажды…

 

Однажды вечером мы катались, как обычно. Катались на специально подготовленных фанерках: перед выходом из дома их с одной стороны специально поливали водой, чтобы затем на морозе получилась такая тонкая корочка. Катались и по одному, и по нескольку человек сразу, и «паровозиком», и «задом наперёд», и на коленках, и на животе, и на спине. Как только не катались и, наверное, если бы могли, мы бы катались и на голове! Штаны наши с начёсом, шубы и варежки заледенели и гремели, как рыцарские доспехи. Шапки наши тоже были насквозь пропитаны снегом и были жёсткие, как мотоциклетные шлемы. Хотелось пить. Хотелось есть. Хотелось в туалет «по большому» и «по маленькому», но мы терпели, иначе родители загонят домой и больше не выпустят до самого утра!

 

- Деточки! Деточки милые! – вдруг услышали мы.

 

К нам шла, пошатываясь, очень странная тётенька. Пальто на ней было расстёгнуто, из кармана торчала бутылка с крупной цифрой «72». Волосы у неё торчали во все стороны из-под красного шерстяного платка. В руках она держала бумажный кулёк.

 

- Угощайтесь, деточки! Вот вам конфеточки! – всхлипнула она и протянула мне одну.

 

Это оказалась «Ласточка». Я сказал «спасибо» и взял.

 

- Ну, что ты, мальчик! Кушай! – она зашевелила своим огромным, как у бабы Яги, носом с бородавкой и икнула.

 

Я развернул фантик и положил конфету в рот. Мне вообще-то нельзя шоколадных конфет, у меня от них диатез. Когда выдаётся возможность съесть конфетку, я не ем её всю сразу, не жую, а жду, когда она во рту вся растает.
Другие ребята тоже зашуршали фантиками.

 

- Берите деточки, берите всё!

 

Тётка начала пихать нам свои конфеты горстями, потом повернулась и пошла, страшно завывая. А мы так и остались стоять с горстями этих её конфет.
Первая опомнилась Маринка:

 

- Ребя! Я знаю эту тётку! Она злая колдунья, и конфеты у неё все отравленные! – прошипела она страшным голосом. – Кто съест этих конфет - сам превратится в ведьму, как она!!!

 

Мы в ужасе бросили конфеты  на снег и начали плеваться. Слюна была липкая, противная. Чище во рту не становилось. Тогда мы принялись набивать рты снегом.
И тут Маринка снова:

 

- А на этот снежок собака Найда утром писает и вечером какает…

 

Мы бросились домой. Андрюшка, что жил в квартире напротив, начал меня обгонять. Я прибавил ходу, и мы с ним одновременно влетели в дверь подъезда и застряли там.

 

- Я первый! - пихался Андрюшка.
- Фиг тебе! – протискивался я.

 

Наконец, мы очутились на лестнице и ползком, гремя штанами и шубами, забрались на свой второй этаж.

 

- Кто это! – удивился папа. – Ты снеговик или снежная баба? А, это дедушка Мороз! Ты подарки нам принёс?

 

Папа всегда меня так встречает с прогулки и помогает чиститься на лестнице.

 

Я ввалился в прихожую, бросил в угол варежки, шубу и штаны. Шапка на резинке загремела следом. Я кинулся в ванную. Там я схватил свою зубную щётку, выдавил на неё толстого червяка из зубной пасты и принялся чистить зубы, язык. Я даже попытался засунуть щётку в горло, но подавился.

 

- Что это с тобой? – страшно удивился папа. – Сам зубы чистит! Ты не заболел?
- Фонфеты! – прошипел я, пуская белую пену изо рта. – Фонфеты отфафлефые!
- Что-что??? – ещё больше удивился папа.

 

Я принялся полоскать рот и горло. Потом снова выдавил пасту на щётку.

 

- Конфеты отравленные! – трагическим голосом произнёс я и снова принялся чистить рот.
- Какие конфеты? Почему отравленные?
- «Ласточка»! – ответил я, когда снова смог говорить. – Страшная ведьма в красном платке раздавала свои конфеты. Кто их съест, сам станет ведьмой! Понимаешь???
- А как ты знаешь, что она ведьма? – спросил папа и посмотрел в окно на кухне.
- Маринка сказала! – я был так напуган, что забыл зареветь.
- Это не та ли это девочка, что собирает что-то со снега и запихивает себе в карманы? – спросил Папа.

 

Я выглянул в окно. В опустевшем дворе наша Маринка ползала по снегу и подбирала конфеты, которые мы побросали.

 

- Она! – подтвердил я и ужаснулся – Она что, дура совсем? Она хочет превратиться в страшную ведьму???
- Не похожа она на дуру! – засмеялся папа. – Это она нарочно так сказала, чтобы все ваши конфеты достались ей!
- Ну, Маринка, погоди! – только и смог сказать я, а сам обрадовался, что всё так хорошо кончилось. Надо только Андрюшке сказать, чтобы не мучился!

 

***

 

Оглавление №6