***

 

Андрей Андреевич был не в духе. «Ведь русским языком говорили этой дуре-секретарше, что руководители моего ранга летают только «Аэрофлотом», и только бизнес-классом! Ну не может быть, чтобы все билеты были раскуплены. Дура, она и есть дура!» — думал Андрей Андреевич, с трудом пробираясь к своему месту по стильному салону экономкласса самолета компании «British Airways»: с возрастом его фигура становилась все более представительной, не давая окружающим ни малейшей возможности усомниться в высоком социальном статусе Андрея Андреевича… и в то же время — затрудняя его передвижение по замкнутым пространствам.

 

«Боже, какой шум! — поморщился он, глядя на оживленные группки русских студентов, возбужденных предстоящими каникулами в Великобритании.— Английский, наверное, едут учить,— подумал Андрей Андреевич,— хотя…»

 

Воспоминания перенесли его на тридцать лет назад, когда Андрея, тогда еще молодого студента, в числе лучших отправили на стажировку в Чехословакию. На лице сегодняшнего руководителя даже заиграл румянец: «Да, веселое было время: девушки, пиво, свобода — всё! Только не учеба!» Андрей Андреевич улыбнулся своим мыслям и даже посочувствовал родителям студентов, которые, очевидно, выложили кругленькую сумму за такую бесполезную в смысле образования поездку.

 

Раздражение постепенно сменилось интересом. И в самом деле, как замечательно иногда побыть среди народа, послушать, понаблюдать, почувствовать себя обыкновенным человеком.

 

«Ну вот,— гипертонический румянец снова тронул породистое лицо Андрея Андреевича, но на этот раз не от удовольствия, а от досады,— еще и место плохое!» Сиденье руководителя находилось в центральном проходе, между двумя креслами. Соседями Андрея Андреевича оказались смуглый иностранец лет пятидесяти и растрепанная худая девица в джинсах с заниженной талией и мятой белой футболке. Ее длинные волосы были небрежно собраны в конский хвост, а ненакрашенное лицо свидетельствовало об отнюдь не российском происхождении. Отличная компания, ничего не скажешь! Несмотря на то, что Андрей Андреевич довольно сносно знал английский, он всегда чувствовал себя неловко в окружении беспричинно радостных иностранцев. Они болтали без умолку и громко хохотали над не слишком смешными шутками. А Андрею Андреевичу, привыкшему все держать под контролем, приходилось тоже глупо улыбаться и делать вид, что он все прекрасно понимает и ему очень смешно.

 

Андрей Андреевич подавил вздох и привычно растянул лицо в улыбке nice-to-meet-you.¹ Соседи по-детски захлопали глазами, синхронно закивали, поспешно вскочили и, прямо-таки излучая приветливость, позволили мужчине занять его место. Едва втиснувшись в голубое велюровое кресло, Андрей Андреевич бросил тоскливый взгляд в сторону эффектной «рублевской жены», которую он заприметил еще на посадке. Она, заполнив наконец своими пакетами и картонками все пространство на верхних полках для багажа, вальяжно расположилась в кресле соседнего ряда. Андрей Андреевич бросил прощальный взгляд на ее мускулистые загорелые ноги, бесцеремонно вытянутые в проход, и тяжело вздохнул. Увы, с компанией на ближайшие три часа полета ему явно не повезло.

 

Андрей Андреевич изо всех сил старался не выказать своего недовольства. В этом, конечно, не было необходимости, но за двадцать лет работы в сфере внешнеэкономических отношений он так привык включать выражение «необоснованной доброжелательности» на своем лице, что на сей раз это произошло непроизвольно.

 

В салоне было холодно, и «помятая» иностранка, сидевшая по правую руку от Андрея Андреевича, подрагивала в такт работающему двигателю. Ее скрещенные худые ноги были обтянуты линялыми джинсами. Девушка сложила покрывшиеся мурашками веснушчатые руки на груди и продолжала стойко улыбаться в ответ на подбадривающие шутки британского соседа.

 

— Are you cold?²— с участием в голосе, свойственным только иностранцам, спросил блондинку сосед и, не дождавшись ответа, начал натягивать на себя джемпер цвета пожухлой травы.

— No, I’m OK, thanks,³— зябко поежившись, улыбнулась девушка.

 

«Интересно, сколько ей»,— почему-то подумал Андрей Андреевич. По внешнему виду было трудно разгадать возраст незнакомки. Двадцать пять? Тридцать пять? С одной стороны, лучистые морщинки в уголках ее глаз могли указывать на то, что ей уже за тридцать, с другой — искристые глаза и подвижный большой рот, растянутый в приветливой улыбке, выдавали в ней совсем молодую девчонку.

 

Андрей Андреевич щелкнул пальцами и кивком велел бортпроводнику принести плед для своей соседки. Сотрудник авиакомпании мгновенно понял смысл величественного жеста, и через минуту девушка уже куталась в синее байковое одеяльце. Она с такой благодарностью и теплом посмотрела на Андрея Андреевича, что у того защемило сердце, и ему внезапно захотелось смахнуть с лица иностранки выбившуюся прядь соломенных волос. Но, разумеется, он этого не сделал, а просто смущенно пристегнул ремень безопасности.

 

Когда один из стройных стюардов предложил Андрею Андреевичу свежий выпуск «The Sun», его чуть ли не передернуло: «Вот гомик»,— с отвращением подумал руководитель. Впрочем, газету он взял, поблагодарил бортпроводника и с деланным интересом стал рассматривать желтые страницы. Соседи вежливо отказались от прессы и самозабвенно уткнулись в каталоги беспошлинной торговли. Деловито пошуршав газетой, Андрей Андреевич небрежно засунул ее в карман кресла перед собой. Соседи продолжали перекидываться английскими междометиями, словно и не замечали его. К такому обращению он совершенно не привык. Всегда и везде, где бы он ни появлялся, все взгляды были прикованы к нему — красивому мужчине скандинавского типа, от которого прямо-таки исходила аура власти и денег. Вот стюард, например, это сразу понял. Неожиданно Андрею Андреевичу захотелось, чтобы и эти иностранцы приняли его в свою компанию. Но английский его был недостаточно хорош, чтобы вот так, запросто, включиться в разговор, поэтому руководителю ничего не оставалось, как закрыть глаза и приготовиться к утомительному перелету.

 

— Chicken? Fish⁴— сквозь сон услышал Андрей Андреевич манерные голоса бортпроводников, предлагавших ланч. Нежное прикосновение светловолосой соседки окончательно разбудило его, а по телу пробежало приятное тепло. В салоне самолета было уже жарко.

— Chicken! — буркнул Андрей Андреевич и, заметив недоуменный взгляд иностранки, поспешно добавил:— Please!

 

Она сидела в кресле, поджав под себя ноги. Андрей Андреевич невольно перевел взгляд с ее тонких (несколько худоватых, на его вкус) щиколоток на выцветшие кеды, прикорнувшие на его дорогих ботинках.

 

— Oh! Sorry for that!⁵— извиняющимся тоном произнесла женщина и, обдав его тонким ароматом туалетного мыла, ловко наклонившись, смахнула свою демократичную обувь с его статичных ног. Сосед справа тоже отодвинул свои видавшие виды кожаные сандалии и застенчиво спрятал под сиденье свои смуглые, не знавшие педикюра голые ступни.

 

Троица откинула столики и поочередно приняла из грациозных рук стюарда подносы с едой.

 

— No problem! — запоздало ответил на извинения Андрей Андреевич, старательно воспроизводя свой самый блистательный английский акцент. Видимо, справился он на отлично: соседи, до этого напряженно сохранявшие молчание, чтобы ненароком не нарушить его, Андрея Андреевича, покой, принялись доброжелательно щебетать и знакомиться. Представившись почему-то на иностранный манер — Эндрю, сквозь сосредоточенное пережевывание жесткой куриной грудки, Андрей Андреевич пробормотал что-то невнятное о цели своей поездки.

 

— Really? That’s interesting!⁶— хором загулили соседи. Выяснилось, что  мужчину зовут Шади, работает он инженером в нефтяной компании и возвращается из командировки с полуострова Ямал, а Джулия — дизайнер одежды… кажется, и летит она то ли туда, то ли обратно. Впрочем, какая разница!

 

За бокалом красного вина следовал другой, и градус непринужденной иноязычной беседы неумолимо повышался. Андрею Андреевичу было на удивление хорошо в компании этих людей. Похоже, что вместе со своими туфлями «Хьюго Босс» он скинул пару десятков лет. И, расстегнув до пояса льняную рубашку той же фирмы, Андрей словно распахнул свою душу этим незнакомцам. Перед ними не нужно было притворяться, делать важное лицо и говорить умные вещи — они бы все равно ничего не поняли. «Эндрю» старательно вставлял ничего не значащие восклицания в их полилог и чувствовал себя совершенным юнцом. Студенты с соседних рядов галдели и пританцовывали в проходах, а Андрей Андреевич, поддавшись всеобщей атмосфере предвкушения вольготного студенческого времяпрепровождения, радовался каждому удачно сказанному слову и построенной фразе. Иностранцы весело шутили, и ему на самом деле было очень смешно.

 

Новоиспеченный швед Эндрю украдкой посматривал на Джулию, ее тренированные плечи, маленькую, но упругую грудь, вздымавшуюся под простой застиранной футболкой, и уже побаивался своих мыслей. Андрей Андреевич никогда и подумать не мог, что его, человека почтенного возраста и солидного достатка, может заинтересовать такая небрежно-артистическая натура. Она явно флиртовала с ним: ласково поглядывала и лукаво улыбалась, обнажая крупные зубы.

 

«Настоящая, естественная, милая… Не то что эти наши тюнингованные матроны! — подумал Андрей Андреевич и невольно поморщился, вспомнив жен своих коллег по совету директоров.— А чем черт не шутит! Ведь женился же один из наших учредителей на француженке! Все у них прекрасно. Живут себе на Французской Ривьере! Наслаждаются! Правда, общаются на ломаном немецком, но ведь понимают друг друга! Главное — найти родственную душу, а язык — это вторично».

 

Андрей Андреевич закрыл глаза и представил, как он сидит в кресле-качалке на веранде своего коттеджа в маленькой деревушке в Швейцарских Альпах. По зеленой лужайке бегают чумазые златокудрые двойняшки, а Джулия, беременная, в длинном ситцевом платье, босая стоит перед мольбертом и с любовью пишет его портрет. Видение было таким приятным, что Андрей Андреевич на мгновенье позабыл, что уже лет двадцать как женат, как раз на дочери того самого учредителя, который наслаждается теперь европейской пенсией в обществе молодой француженки, а его собственные, Андрея Андреевича, «златокудрые двойняшки» уже разменяли третий десяток и теперь регулярно тянут с него деньги.

 

Неохотно открыв глаза, Андрей Андреевич поборол очередной приступ гомофобии и за компанию со своими новыми знакомыми стал так вежливо и самозабвенно благодарить бортпроводника за великолепную самолетную еду, словно им только что довелось отведать «блюдо от шефа» в одном из модных ресторанов Гордона Рамзи или Джейми Оливера.

 

Как же быстро пролетело время! Обед закончился, пилот по микрофону на русском языке с сильным акцентом призвал возбужденных пассажиров покинуть туалеты, занять свои места и приготовиться к посадке. Эндрю, Шади и Джулия в очередной раз скрепили свое знакомство глухим стуком одноразовых стаканчиков. Андрей Андреевич разомлел и, казалось, даже слегка опьянел, но не от вина, а от этой непринужденной атмосферы дружеского общения. Да еще этот свежий аромат альпийских цветов, исходивший то ли от нежной и прозрачной, как пергамент, кожи Джулии, то ли от ее выстиранной «Тайдом» футболки не давал ему покоя. «Нет, определенно, по приезде вплотную займусь английским!» — размышлял Андрей Андреевич, параллельно изобретая повод обменяться контактами со своей новой знакомой.

 

Внезапно праздные размышления руководителя были оборваны звуком падения тяжелого пакета с верхней полки. «Рублевская жена», о существовании которой Андрей Андреевич успел позабыть, громко взвизгнула и принялась собирать флакончики из дьюти-фри. От неожиданности Андрей Андреевич вздрогнул, легкий пластиковый стаканчик выскользнул из его расслабленных рук и, феерично расплескав все содержимое, приземлился на белую хлопчатобумажную футболку Джулии.

 

— Oops! — по-мальчишечьи втянул голову в плечи руководитель.— I’m really sorry!⁷— ни на секунду не усомнившись в том, что будет мгновенно прощен, Эндрю широко улыбнулся своей очаровательной собеседнице.

— Вот каазз-зел! — не переставая мило улыбаться, сквозь зубы процедила Джулия на чистом русском, а затем громко воскликнула:

— Don’t worry! That’s OK!⁸

 

Ни один мускул не дрогнул на лице Андрея Андреевича. Механически он продолжал играть роль благородного викинга: извинялся, кланялся, промокал бумажными салфетками багровые пятна на груди Джулии, вдруг показавшейся ему невероятно худой и плоской. Девушка жалко улыбалась и успокаивала суетящихся вокруг нее мужчин и подоспевших бортпроводников. Потом достала из рюкзачка мятую футболку, абсолютно идентичную предыдущей, и быстро переоделась, спрятавшись под услужливо раскинутым над ней пледом.

 

«Возможно, это мне просто послышалось»,— успокаивал себя Андрей Андреевич, обуваясь в лакированные ботинки и наглухо застегивая свою безнадежно испорченную винными брызгами рубашку. Он пристегнулся и закрыл глаза. Словно по волшебству его возраст и статус, вместе с силами притяжения идущего на посадку самолета, вдруг навалились на Андрея Андреевича и больно сдавили грудь. Новые приятели руководителя тоже притихли, будто почувствовав, что с него слетел добродушный европейский флер. Все молча сидели на своих местах и думали каждый о своем. Андрею Андреевичу опять вспомнился тесть. И он вдруг понял, что своим запоздалым счастьем старик обязан вовсе не своей молодой пикантной жене, а тому, что общаются супруги на не всегда понятном и чуждом им обоим языке.

 

¹ Приятно познакомиться
² Вы замерзли?
³ Нет, все хорошо, спасибо!
⁴ Курица? Рыба?
⁵ О! Извините!
⁶ Неужели? Это очень интересно!
⁷ Ой! Прошу прощения!
⁸ Не волнуйтесь! Все в порядке!

 

***

 

Оглавление №12