СЕЗОН ДОЖДЕЙ

 

***

 

Конец октября. Половина пятого по полудню. Отель в старом районе Джакарты. Застеклённые от пола до потолка балконы зубцами гигантских шестеренок врезаются в вязкое от духоты небо.

 

Десятый этаж на западной стороне здания. «Под ногами» - низкая застройка. Вдалеке – высотки столичного делового центра. Звуки бегущих внизу машин до нас почти не долетают, зато птицы нервно снуют прямо перед толстым стеклом.

 

Солнце еще довольно высоко, но его скрывает густая пелена. Это не облака, а, действительно, тяжелая ровная мгла. И только на севере, - там, где океан, - заметно свинцовое пятно. Оно совсем небольшое, однако по мере приближения стремительно растет, и вот уже его края клочьями грязной ваты свисают с неба и прямо на горизонте касаются земли или невидимого отсюда океана. Ветер треплет болтающиеся за стеклом страховочные тросы, складывает пополам деревья внизу. Птицы пытаются лавировать в бурных потоках, беспомощно «падают» в воздушные ямы, снова взмывают и снова проваливаются. Лохматым свинцом залито теперь уже полнеба. Город затягивает сумерками. Редкие капли щелкают по стеклу и отскакивают от него, рассыпаясь. И тут «свинец» взрывается. Гром мгновенно догоняет молнию: вспышка – грохот, вспышка – грохот. Вода лавиной обрушивается с неба. Страховочные тросы отчаянно бьются о стеклянный угол балкона. Птицы исчезают, деревьев больше не видно – все сплошной поток, полыхание и рокот черной бездны.

 

Четверть часа беснуется над Джакартой гроза и уносится на юг острова, оставив городу тропический ливень, присмиревший только к ночи.

 

Так встретила нас Индонезия – страна, в которой мы мечтали побывать непременно в сезон дождей.

 

Мечтали? Нате вам! Заявка выполнена! Дождь каждый день. Причем не нудный северный, когда долго размышляешь, стоит ли вообще зонт раскрывать, а такой, когда не дай бог зонт раскрыть – тут же превратишься в Мэри Поппинс. Это в начале грозы. А когда она во вкус войдет – зонт вообще бесполезен. Это я про наши «складешки» говорю. Про те, что в Германии остались. Зато накидки от дождя у нас с собой. А как же! Правда, не сегодня. Каждый день «на выход» брали – проносило: то ливень из автобуса наблюдали, то в это время Homo erectus'ом в музее любовались, то в горячем бассейне сидели, то в ресторане. Не везло, короче. Наконец, посмотрев накануне прогноз погоды и поверив в то, что синоптики ее угадали (с чего бы, вдруг, правда?), мы оставили накидки в автобусе, а сами пошли осматривать самый большой индуистский храмовый комплекс Индонезии Прамбанан.
То есть он был самым большим (аж 200 построек) до землетрясения 2006-го года, камня на камне от него не оставившем. Самые главные храмы уже, конечно, восстановили, но сколько же их еще «в рассыпную»  на земле лежит! Ну да, камни пронумерованы и каталогизированы. Это теперь. А поначалу жители их на ремонт своих домов, пострадавших от стихии, растаскивали. Там она, стихия, гостья частая и всегда с большим эффектом являющаяся. Вот и туристам на всякий случай каски выдают. Что, в общем-то, понятно. Непонятны были предложенные нам на входе «набедренные повязки» с мотивами храмов. Гид объяснил это данью уважения к памятнику раннесредневековой архитектуры, к северу от которого зависла сизая туча. Не успели мы толком изучить храм, посвященный Шиве, как туча двинулась строго на нас.

 

Сначала дунуло. Да так специфически, что одним «фуком» залепило песком глаза, рот, нос и уши. Но это только у нас, а местный люд мгновенно намотал на лица «набедренную дань уважения» и встал челом близко-близко к стенам храма. И не только для того, чтобы помолиться Шиве и Вишну, но и чтобы хоть с одной стороны не дуло. Мы собезьянничали – помогло. Гид крикнул: «Бегом к выходу». И мы рванули. Весьма вовремя, потому что ветер затих и брызнуло. Под редкими каплями мы успели добежать до турникета, укрыться под навесом... и тут полило. Ниагарой. И все это на расстоянии вытянутой руки. Любопытно было наблюдать поведение аборигенов: они разулись, раскрыли полутораметровые в диаметре зонты на стальной «арматуре» и спокойно пошли по своим делам. А некоторые так и зонтом заморачиваться не стали – вода-то теплая. Представили, наверное, что принимают душ в гидромассажной кабине.

 

Водопад низвергался около часа. Тропической растительности и нам погода понравилась. А одежда к утру почти высохла.

 

Мы ехали по острову Ява с запада на восток. Сезон дождей следовал в том же направлении. Мы его даже чуточку обогнали где-то на повороте и два последних дня провели без дождя.
В пятницу 8-го ноября переправились на Бали. Паромом. На небе – ничего кроме солнца. Хорошо, что палуба крытая и ветерок с моря, иначе бы обуглились за час с небольшим.
Короче, жарит на этом восьмом градусе южной широты – черти позавидуют. Как только причалили, мы тут же в свой холодильник (подпольная кличка нашего автобуса с кондиционером) нырнули и отправились дорогой, что идет с севера на юго-восток в Денпасар. За окном пальмы мелькают, обезьянки прыгают, яркие птички крылышками «бяк-бяк-бяк-бяк». Ну, и чирикают же, поди. Лепота!..

 

И вдруг в автобусе потемнело. Будто кто с одной стороны окна задраил. Потом где-то совсем близко полыхнуло, затрещало барабанной дробью и с неба хлынуло. Да так, что вокруг ничего, окромя воды, не стало видно. Впечатление такое, будто автобус едет по дну морскому. Хотя ехал он недолго – встал из-за нулевой видимости. Тут шоферы к экстриму привычны: дворники за бесполезностью выключили и молятся смиренно, чтобы и на этот раз в океан не смыло, а мы, необстрелянные, чего-то там еще разглядеть пытаемся. Но подводная лодка – она и есть подводная…

 

Когда стихия слегка одумалась, и день вернулся на прежнее место, стало видно, что стоим мы на полколеса в реке, которая была бы глубже, если бы не низкие бордюры, через которые вода лихо уплывает в джунгли.

 

А вечером в сводке новостей сообщили, что по соседнему островному государству Филиппинам прошел самый сильный из когда-либо зарегистрированных тайфунов. Господь, помоги филиппинцам пережить эту страшную трагедию...

 

 

ВУЛКАНЫ ВЖИВУЮ

 

***

 

Вулкан №1: Тангкубан Праху, 2076 метров.

 

Телевидение не щадит даже тех, кто смотрит «по ящику» только погоду. Его задача – не просвещать, а навязывать. Вот каким, например, я представляла себе кратер вулкана? Кипящая лава в жерле, запредельная температура в радиусе километра, вулканологи в противогазах, чтобы не задохнуться сероводородом, всюду пепел, прах, тлен и черти с вилами, для удобной доставки жаждущих к месту их постоянной дислокации.

 

На деле же – никакой романтики. Бирюзовое озеро с лиловыми берегами возле дыры, откуда струится дым (пар, пепел – нужное подчеркнуть). На крутых боках воронки серые породы перемежаются с сернистыми. Цивильные, фанатично вычищенные ступени, красивый заборчик для пугливых туристов и дырки в нем для спешащих в преисподнюю. Из всего джентельментского набора  - только легкий запах серы и торговцы всякой всячиной. Да и то без вил и финансовой астрономией не увлекающиеся – не Египет, чай.

 

И это на вулкане, который «ведет очень активный образ жизни», в этом году с завидным постоянством впечатляет окружающую среду и своих «подножных» жителей, и который еще на прошлой неделе был закрыт для посетителей по причине высокой загазованности. Вот и верь после это людям с телевидения…

 

***

 

Вулкан №2: просто Праху, 2565 метров.

 

Наш здоровенный «холодильник» даже и не пытался туда заползти. Пересели в два маленьких, танком рычащих, дизеля, которые привезли нас опять к озеру. На сей раз большому. Вода снова бирюзовая, прозрачная и местами булькающая. Вокруг лес. Все заколдованное, сказочное. Петра Ильича бы сюда и занавес. Вы, кстати, не в курсе, как лебеди к теплой воде относятся? Ну, и к парфюму, который не «Шанель№5» а H2S называется?

 

А мы посмотрели, понюхали и поднимаемся на автобусах еще выше. Пейзажи кругом возмутительно красивые: террасы, где каждый квадратный метр драгоценной вулканической почвы используется для выращивания овощей. В основном это картофель, капуста, морковь, лук, чеснок. Плебс, одним словом, у которого в отличие от патрициев типа карамболя и черимойи (честное благородное, я не ругаюсь) голова от высоты не кружится.

 

Наконец, угодья заканчиваются. Кратер! Загорожен, а как же! Ленточкой. Красненькой. А иначе народ тут же придумает оздоровиться в его булькающей грязи, имеющей бесспорно целебный состав минеральных солей. И температура там подходящая для излечения от чего угодно. Причем, сразу вкрутую. Мы сдуру стали поближе к кратеру, чтобы сфотографироваться – сразу же паровыми котлетками потянуло. Это чтобы не сомневались в его активности.

 

Аборигены привыкли к вулканическому «кашлю». Они так любовно систематические извержения называют. Выглядит все следующим образом. Допустим, у вулкана N цикл активности 5 лет. Вот ровно пятилетку народ вокруг спокойно выращивает овощи. Потом уцелевшие после первого «плевка» уходят из деревень на 2, 3, 4 месяца. Когда вулкан затихает, люди возвращаются, чтобы продолжить работы на обновленной почве. Иногда, правда, почвы «выпадает» чересчур много и ее даже не знают куда девать.
В 2010 году недалеко от Джокджакарты вулкан Мерапи «раскашлялся» и за одну-единственную ночь засыпал 20 км русла весьма глубокой и полноводной реки. Ввиду того, что огородов у крестьян было уже много, а река всего одна, понадобилось срочно вернуть ее на насиженное место. Проблему решили очень просто: «осадки» в виде пепла и вулканического песка раздавали бесплатно всем желающим. Деньги (очень мизерные) брали только за въезд на территорию «реки». Очередь из грузовых машин со всего острова стояла километровая, экскаваторы грузили почву сутками напролет, а рупьи текли в деревенскую казну и помогали жителям восстановить пострадавшие от извержения жилища.

 

Во дворце султана (а провинция Джокджакарта – султанат) нам по секрету сообщили, что есть вернейшее средство приласкать духов вулкана. Надо собрать все остриженные за год ногти и волосы главы провинции и бросить их в кратер. Помогает! Но изредка (раз в пять лет приблизительно) у султана случается неурожай (может, кальция в организме не хватает?), и тогда, у не получившего привычную дозу вулкана начинается что-то вроде ломки. Дров обычно наламывает – будь здоров!

 

Я тут со своим внутренним вулканологом научно посоветовалась, и мы пришли к глубокому убеждению, что духи берут мзду спиленными за год рогами тоже. Вот у давешних султанов количество жен аж до 20 доходило, а евнухов, как класса, не существовало. Следовательно, рога у них на головах лесом росли. Ими не только Мерапи, но и всем остальным вулканам глотку затыкали. Потому и буянили те не так часто. А нынешний султан взял и моногамию ввел. И ладно бы только для подданных – их рога все равно для жертвоприношения не годятся, – так ведь и для себя! Совсем о природе не думает. А по телевизору говорят, что глобальное потепление всему виной…

 

***

 

Вулкан №3: Бромо, 2392 метра и рядом еще один, с каким-то очень ненавязчивым названием, типа Эйяфьятлайокудль или Попокатепетль.

 

К вечеру прибыли в отель (1700 метров над уровнем моря, расположенный у подножия очень юного, но подающего большие надежды вулкана Бромо). В половине четвертого утра, хлебнув чайку, сели в джип и подались еще на 1000 метров ввысь. Ехали минут сорок. 515 поворот! Не больше! Выгрузились недалеко от смотровой площадки.

 

Небо уже посерело, до восхода солнца четверть часа. Как раз время, чтобы выслушать все, что думает обо мне мой родной организм. Не очень-то он лестного мнения: хотел бы поменять меня на еще не дряхлую любительницу сериалов с тонкой слезно-сопливой душевной организацией. Ну, пусть помечтает по холодку (тут градусов 8, не больше), а мы пока на вулкан полюбуемся. Он, кстати, нас тоже заметил и плюнул облачком пепла. Но промахнулся, повторил попытку через 15 минут – опять мимо. И так несколько раз подряд. Такой вот хулиганистый мазила.

 

А тут как раз прорезавшееся из-за тучек солнышко окрасило все в младенческие тона и стало заметно, что на переднем плане есть еще один кратер, только чуток пониже и к нам поближе. Бромо, конечно, молодцеват, прыток и позировал нам эдаким Нарциссом, но его руками не потрогаешь, а этот – вот она, синица-то! На джипах можно вплотную подобраться.

 

Мы так думали. Поехали, разумеется. 89 поворотов почти вертикально вниз, потом несколько километров по ровной, как блин, черной от вулканического песка пустыне и мы уже возле… лошадок, в седлах которых и дотряслись до подножья. Дальше животные идти отказались – умный в гору не пойдет. Но это точно не про нас. Там же откос градусов 60 всего! Набрали побольше сероводорода в грудь и рванули по лестнице в небо. Про лестницу я шибко поэтически выразилась. Ступеньки там, конечно, были. Хуже того – они и теперь еще есть, но где-то очень глубоко под пеплом. А кто ж успеет за этим высокопроизводительным «верблюдом» прибираться! Вот потому от лестницы только перила и остались. Они нам очень пригодились, чтобы затягивать обратно наши бренные, регулярно съезжающие вниз тела.

 

Мокрая спина стоила того вида, который открылся с вершины кратера в его жерло. Оно бездонно, «обло, огромно, стозевно и лайя». Ну, возможно, не совсем «лайя» но там все время кто-то шкворчит, булькает и плюется паром. Такое впечатление, словно целое озеро кипит. Послушав некоторое время музыку чертовой кухни, решили и мы на всякий случай внести свою лепту в дело задабривания вулкановых духов. А поскольку мой благоверный  - не султан, пришлось предусмотрительно купить специальный жертвенный букет. Муж, как увидел его, так сразу и заявил, что бросать цветы в кратер будет собственноручно. Знает он, дескать, не понаслышке о моих недюжинных снайперских способностях. Сказано – сделано. Принял позу «раззудись, плечо, размахнись, рука» и кааак швырнет! Будто все рога всего мужского населения родного Млечного пути в жертву принес! Букет до жерла, конечно, не долетел – глубоко оно, но из вида честно пропал.

 

Вниз мы спустились быстро. На чем? На всем. Брюки не очень-то даже и пострадали. А мокасины муж дома заклеит.

 

К завтраку были уже в отеле. После 89-ти поворотов почти вертикально вверх и 515-ти вниз, желудок потребовал возмездия в виде трех сдобных булочек и пол-литра имбирного чаю. Очень полезное от поворотов средство. Запишите.

 

 

АНКЛУНГ, ЕЩЁ АНКЛУНГ!

 

***

 

Самые сильные впечатления описывать всегда сложно. Расскажу хотя бы о событии, и начну с того, что 31-ого октября в годовщину нашей свадьбы нам повезло дважды: мы впервые увидели «неотформатированный» кратер действующего вулкана и побывали на удивительном концерте. С кратерами «покончили мы счеты» в предыдущей главе. Теперь о концерте.
Вот про гамелан – музыкальный инструмент, распространенный в Индонезии, знают многие. Про него даже в стихотворении Константина Бальмонта строки есть: «Гамеланг – как море – без начала, Гамеланг – как ветер – без конца». И еще у него же: «За горой звенит металл певучий…». Представили? Такие толстые металлические диски, напоминающие кастрюльки и сковородки с крышками. И звук они имеют «…как смерть сама – тягучий». Это тоже Бальмонт. Ему, конечно, про смерть виднее, тем более что я не про нее с гамеланом, а про ангклунг хочу вам поведать.

 

Был когда-то такой на Яве. Делали его из черного бамбука. Каждый звук собирали из нескольких, особым образом вырезанных трубочек. Детальки приделывали так, чтобы при сотрясении они задевали друг дружку, рождая ни с чем несравнимый нежный вибрирующий звук. Исполняли на ангклунгах простые народные мелодии. Под него «стройная яванка танцевала, не меняя бледного лица» (не буду про Бальмонта повторяться). Им сопровождали представления театра теней и марионеток. Короче, ангклунг был любим народом, но не колонизаторами. Вы же в курсе, что все, что яванцу хорошо, то голландцу – смерть. Вот и вычеркнули они ни в чем не повинный музыкальный инструмент из списка «своих» культурных ценностей: примитивен, дескать, и не достоин духовных высот голландцев – сплошь летучих, понятное дело.

 

К счастью, сколь колониальная веревочка не вейся, все равно конец ей наступил. Независимость, от всех начиная с 16-го века на нее посягающих, пришла в Индонезию в 1950 году. Тогда и нашелся мастер Манг Уджо, который «поскребши в затылке» смог не только вспомнить об ангклунге, но и воспроизвести его. Он обучил игре на инструменте всех своих одиннадцать детей и ходил с ними по окрестным деревням, давая концерты и пропагандируя ангклунг. Выросшие дети продолжили дело своего отца, они стали обучать музыке других деток. Открыли в Бандунге музыкальную школу, которая постепенно переросла в огромную студию, включающую в себя лабораторию по музыкальному образованию, музыкальный театр, где играют, поют и танцуют дети, начиная с 3-хлетнего возраста, и мастерскую по изготовлению бамбуковых музыкальных инструментов.

 

В этой школе дети получают не только музыкальное образование, но и очень хорошее общее. В классах здесь не более14-ти человек (в обычных школах доходит до 50-ти). Во-первых, это необходимо для гармоничного звучания ангклунга, ведь поначалу малыш исполняет только одну нотку. Во-вторых, обеспечивает индивидуальный подход к каждому ребенку. Кроме ангклунга изучают, понятное дело, теорию музыки, сольфеджио и т.д. А еще в этой школе учат традиционному танцу, пению и игре на других яванских инструментах: на том самом гамелане, арумбе (такой бамбуковый ксилофон) и «прочих барабанах».

 

До концерта есть немного времени, мы берем предложенное на входе мороженное-сорбье и идем в мастерскую. Там сегодня пусто, только один мастер работает. Но и его достаточно, чтобы понять, как делают ангклунг. Бредем по садовой дорожке и слышим весело хихиканье сверху. Поднимаем голову: две девчушки обезьянками сидят на дереве и счастливо смеются. Самая замечательная картина в мире!

 

А теперь в театр. Он не имеет стен, зато там есть прекрасно оборудованная сцена, и на ней как раз всё начинается. Сначала Ваянг-голек, т.е. представление деревянных кукол. Ширма, над нею «рампа». Голос даланга-кукловода будто из преисподней – пробирает до костей, хотя ни слова не понимаем. Не мы одни такие – он говорит на каком-то умершем местном диалекте. Сюжет древний, как и само искусство Ваянг. К девице на выданье (она с ярко-красным лицом и умопомрачительно прекрасном одеянии) сватаются несколько женихов (все почему-то с зелеными лицами). Каждый хвастается перед соперником своими неоспоримыми достоинствами. Претенденты дерутся. В это время мать (ну, или какая-то там дуэнья-наперсница – тоже краснолицая) что-то на ушко советует девице. Та, не будь дурой, является к женихам и одним левым полупопием раскидывает всех их в разные стороны. Кто пытается подняться, тому добавляет. Короче, красные побеждают зеленых, а зал ползет с амфитеатровых ступеней вниз от хохота. Ширма отодвигается, взорам является даланг сидящей под столом в позе лотоса.

 

За сим следуют танцы. Групповые. Только мальчики с флагами. Только девочки (среди них и те прелестные «обезьянки»). Парами. Запомнились три девушки. Вернее, их потусторонне гибкие руки. Локтевые суставы и суставы пальцев прогибаются в прямообратную от привычной сторону. Каждая фаланга настолько суверенна, что кажется, будто вообще никоим образом не связана со своими соседками. Все это достигается ежедневной многочасовой тренировкой, начиная с памперсного возраста: специальными движениями кончиков пальцев собирают рис с гладкой поверхности.

 

И театр Ваянг-голек и танцы, разумеется, сопровождаются музыкой. Но главное еще впереди. Сначала на сцену выходят детки помладше. У каждого в руках от одного до четырех (целые аккорды) ангклунгов. Исполняется индонезийская народная мелодия. Потом появляется группа ребят постарше. Тут уже к ангклунгам прибавляются другие инструменты. Пара мальчишек солирует на арумбах. Один из них (на вид лет 14) своей техникой повергает публику в изумление. Дальше – больше: выходит группа с большими ангклунгами. Большими в том смысле, что нормальные ангклунги собраны штук по 12-15 на единую раму. Одна из них вообще огромная, на ней очень много инструментов. Мальчик лет 12-ти виртуозно и артистично солирует на ней в 40-ой симфонии Моцарта. Его руки летают над ангклунгами. Движения экономны и предельно точны. Техника безупречна. Головокружительное исполнение взрывает зал неистовыми аплодисментами. Зрители встают. Солист смущенно кланяется и убегает со сцены. Господь, дай этому мальчишке самую счастливую судьбу на свете. Он её уже заслужил.

 

Выходит учитель. Зрителям раздают ангклунги. У каждого своя нота. Нам достались две «си». Будем звучать в унисон. Нам это привычно: сегодня уже 32 года, как все в унисон, -- не сфальшивим. Краткий курс обучения игре на инструменте и вот уже зал исполняет песни народов мира. И не примитивно одноголосно, но и гармонически стройно. Все по-взрослому: с секстаккордами и септаккордами. Громадный оркестр. На лицах вдохновение и ответственность за свою ноту. Чтобы не дай, Бог, не сыграть ее не вовремя. Но все проходит безупречно: учитель нас хвалит, говорит, что все мы прирожденные гении ангклунга. Мы ему верим. Приятно же хоть в чем-то побыть Моцартами.

 

Пестрой бабочкой пролетают два часа концерта. Смеркается. С отбитыми ладошками садимся в автобус и едем в отель. В каждой клеточке нашего тела звучит ангклунг…

 

 

ЛОСКУТНОЕ ОДЕЯЛО

 

***

 

Своими мыслями по поводу климата, географии и культуры Индонезии я с вами поделилась. Теперь надо бы и об остальном, т.е. о флоре, фауне, экономике и транспорте хоть что-то рассказать, но даже и не знаю, как к этому подступиться. В одной стороны, все очень серьезно, с другой – пестро, как лоскутное одеяло. Вот даже решила главу так назвать. Это чтобы скучными словами, типа «сельское хозяйство», читательниц сразу не перепугать. Есть, конечно, опасность, что читателей-мужчин потеряю. Глянут они на заголовок и не захотят в «тряпочный бред» вникать. Но для них у меня отговорка приготовлена: самым искусным мастером пэчворка (лоскутного шитья) я считаю как раз мужчину, создающего свои шедевры в одном крошечном американском салончике. Клянусь Зингером, дух от его творений так и захватывало! Это полотна! Малевич, замешанный на Кустодиеве!

 

Искусство – это, разумеется, замечательно, но если с его заоблачных высот снизойти до высоты снижающегося Боинга 747 и трезво взглянуть на остров Ява, то увидим мы там… лоскутное одеяло. Зеленые лоскутки – это делянки растущего риса, желтые – поспевшего или только что сжатого. Серый цвет дают вспаханные делянки, голубой – залитые водой. Это потому, что рис тут всему голова. Он – дар богов. Его колос - в гербе страны. Это самая доходная статья индонезийского экспорта. На килограмм риса пересчитывают бензин и сахар. Но! Все плантации обрабатываются вручную. Спрашиваем у гида: « Почему у вас на полях совсем нет техники?» «А зачем она нам? У нас народу достаточно», -- отвечает он. Действительно, по площади страна 14-я, а по населению 4-я в мире. То есть 3,5% людей планеты живут именно в Индонезии. И всех их надо накормить рисом.

 

Хорошо, что климат здесь такой, что 2-3 урожая по 3 тонны с гектара в год собрать можно, да народ трудолюбивый – за две недели ни одного праздносидящего не видели: то делянку водой заливают, то саженцы строго по решеточке в почву засовывают, то с сорняками борются, то жнут и снопы вяжут. В поле, конечно, больше мужчин работает – тяжело ведь. Но во время страды и женщинам достается. В одном месте совсем близко у дороги они снопы обмолачивали. Муж не удержался, бросился помогать: «взыграло ретивое», в смысле, любви к борьбе за урожай в братской Индонезии.

 

А вот какими сведениями о рисоводстве обогатилась моя голова за время путешествия:
В воде, где растет рис, водятся угри. Надоело быть вегетарианцем – выловил из делянки угря и зажарил. А еще там есть пиявки. Но только в том случае, если крестьянин не увлекается агрохимией. Службы, следящие за экологической чистотой продукции, никакими анализами голову себе и другим не морочат: сунул руку в воду – через минуту присосалась пиявка – био; не присосалась – штраф. Некоторые, правда, согласны на штраф, потому что с химией они получают с гектара в два раза больше.

 

Во многих городах есть рисохранилища. Они необходимы для регулирования цены на главный продукт питания. В урожайный год, когда рис стоит дешево, город закупает его у производителей. Если случается недород и рис резко дорожает, городские власти продают его своим жителям по доступной цене, заботясь таким образом, чтобы население не голодало.

 

Вы, разумеется, в курсе, что в мусульманских (и не только) странах в туалетах (пардон уж) пользуются не бумагой, а водой. Даже в самом затрапезном клозете есть кран, большая ёмкость и ковшик. Так вот: на рисовых плантациях, где народу много, а кустов совсем нет, это заведение тоже имеет место быть. Причем, три в одном: туалет-вода-рыба. Восстаньте, пожалуйста, из обморока, жизнь – это жизнь. Туалетное сиденье находится близко к поверхности пруда, в котором, как вы понимаете, есть вода, и водится рыба, питающаяся тем, что человеку уже совсем не нужно (иначе, зачем бы с этим добровольно расставался). Таким образом, рыба очищает воду, прибавляет в весе, попадает на стол к крестьянину, потом снова в воду, чтобы накормить другую рыбу и очистить воду. Короче, круговорот рыбы (ну, или чего-то там еще) в природе.

 

А теперь вернемся к лоскутному шитью. В Индонезии эта техника тоже в чести, да и возможности в стране, делающей батик для этого просто фантастические. Кошельки, косметички, дамские сумочки, сумки для путешествий – все такое сочное – глаз не оторвать. А вот одеял лоскутных не шьют. В большинстве районов страны они никому не нужны. Простынка, да и то не для того, чтобы она в ночной духоте к телу прилипла, а чтобы не проснуться утром заикой. И вовсе не от страха – чего москитов бояться? Тем более что на них всю ночь гекконы охотятся. Правда, делают они это не разбирая дороги и прямо по спящим. Причем всегда как-то весьма неожиданно.

 

Не очень помните геккона в лицо? Такая маленькая ящерица, которая по вертикали и потолку носится «аки по суху» и имеет жутко подвижный, способный «завиваться» одинокой кудрёй хвостик.

 

Случилось нам как-то в сельском отеле среди всяческих плантаций ночевать. Ничего себе такой отельчик, только кондиционером не оборудован, а лопасти  потолочного вентилятора, как у Ми-26, и грохочут приблизительно так же. Под таким вентилятором, что в сопле реактивного самолета почивать. Короче, пришлось нам от этого чуда технического прогресса отказаться. Муж мгновенно заснул, а я решила под тишину пару строчек написать. Возношу очи к Музе, а из правого потолочного угла на меня геккон смотрит, траекторию охотничьей тропы, пролегающей прямо через нашу постель, просчитывает. Я кааак… зашепчу мужу на ушко. Ну, муж, конечно, сразу, как только подскочил, очень жалел, что нет у него ничего тяжелого под рукой, а потом все-таки сходил за служащим. Тот страшно удивился, что я не хочу спать в обществе «чичи» (так сей «Дарвин» этого зверя классифицировал), потом моей же тапкой сбил рептилию на пол, молниеносным движением схватил ее, открыл двери, и ночные джунгли поглотили их обоих. В округе воцарился покой, слегка разбавленный треском цикад и блаженными вздохами где-то неподалеку.

 

Я дописала задуманное, запеленала свой организм от макушки до пяток в простыню и отважно уснула. Мне ведь не нужно напоминать вам о том, что мумии не чувствуют всего, что творится на них по ночам? А утром меня разбудил взволнованный разговор за стенкой:

 

- Дорогой, мне вчера вечером было так хорошо! - ворковал женский голос бальзаковского возраста.
- А что вчера произошло? Я спал! – нервно недоумевал мужской
- Ах, милый, не притворяйся! Такие ласки! “25 лет, клянусь Богом, ничего подобного!”- процитировал классика женский.
«Ох, и забавники эти гекконы!» - мелькнуло в моей голове.

 

Ну, и коль уж я нечаянно от рукоделия к зоологии перешла, упомяну, что в Индонезии водятся носороги с одним рогом, самые большие в мире крокодилы и совсем не кусачие летучие собаки, висящие вверх ногами на ветках пассифлоры.

 

А еще там живет бабочка, которая всегда летит только на юг. Перелетные бабочки – это в природе не редкость. Один монарх чего стоит: тысячи километров преодолевает, чтобы перезимовать поближе к экватору и отправиться обратно в места обетованные. По дороге они дают потомство и погибают, а молодые бабочки продолжают путь на север, где летом умрут, оставив после себя новое поколение, которое осенью снова отправится на юг. Но это монарх. А желтых бабочек, живущих на острове Ява, никто и никогда не видел летящими на север. Откуда же они там берутся? Ваши предположения?..

 

В ботаническом саду обратили внимание на громкие призывные крики. Думали, что какая-то большая птица так назойливо орет. Оказалось, что это «мужескаго пола» насекомое (нас знакомили, но латынь, простите, не моя стихия) так мечтает скрасить свой досуг в обществе подруги. Судя по всему, все дамы либо туги на ухо, либо заняты карьерой. Ну, ничего, годам к сорока очнутся.

 

Раз уж мы в ботанический сад попали, то грех умолчать о растительном мире. То, что в Индонезии созревают папайи, которые во рту тают, и манго вместе с которыми язык проглотишь, вы знаете. Вот чем не советую угощаться, так это мандаринами. Они там никакие. И уж чего совсем не нужно делать, так это думать, что тамошние яблоки – для еды. Мы честно попытались одно употребить по прямому назначению. С прискорбием сообщаю, что попытка позорно провалилась, потому что, во-первых, у нас на двоих есть еще несколько своих родных зубов, и мы ими дорожим, во-вторых, – это редкая гадость. Причем, нам не удалось даже вспомнить что-либо съедобное, с чем вкус данного фрукта можно было бы сравнить. Однако наше удивление улеглось, когда мы узнали жуткую историю произрастания яблонь в этом регионе. Это, как вы догадались, не их историческая родина: привезли и посадили. Они хорошо прижились, покрылись буйной листвой, через положенный срок зацвели, но… плодов не дали. Через год опять зацвели, и опять впустую. И так несколько лет подряд – ни единого яблочка. И, вдруг, налетела буря, ободравшая с яблонь всю листву. И случилось чудо: деревья зацвели и дали первый урожай. Специалисты(?) смекнули, что для плодоношения яблоням необходимо раз в году оголяться. Но откуда на экваторе взять зиму? Пусть даже самую плохонькую. Температура всегда за 30, день всегда равен ночи – безнадежно. Пробовали, рассказывают, даже календарь в саду вешать, но яблони-то не местные, по-индонезийски не кумекают. И тогда кто-то ооочень умный вспомнил о дефолиантах. Тех самых, которые использовали янки во Вьетнаме и которыми до сих пор пользуются хлопкоробы. Применили. Листья с яблонек теперь вовремя опадают, на деревьях регулярно созревают симпатичные плоды, а то, что они несъедобны – это ерунда. Ведь, правда же?

 

Ну вот, мне осталось поделиться своими незабываемыми впечатлениями о транспорте, и я оставлю вас в покое.

 

Начну с самого доступного – с собственных ног, протопавших уже много-много километров по городам и весям самых разных стран. Но не по Индонезии, ибо тротуаров или пешеходных зон здесь нет. Кое-где эдаким рудиментом, параллельно проезжей части тянется узкая тропа, на которую не ступала нога аборигена, передвигающегося на мотоциклах. На колесах все, включая совсем юных девчонок и не менее дряхлых бабуль. В любой, даже самой «съестной» лавке, в отдельном закуточке стоит несколько трехлитровок с горючим, чтобы в случае необходимости подкормить и железного коня. Народ ездит в шлемах,  на тщательно ухоженной технике. Ездит по своим, нам непонятным правилам. Светофоров мало, но иногда встречаются регулировщики. Ни одной аварии за две недели почти беспрерывного сидения в автобусе нам наблюдать не довелось. Утверждают, что это здесь столь же редкое явление, как и осадки в виде снега.

 

В чем же причина сего тотального благополучия? В дорогах! Мне уже как-то доводилось упоминать о часто встречающихся «лежачих полицейских» на трассах Юкатана (Мексика). Так вот, дороги Явы в таком состоянии, что кажется, будто полицейские всего мира разлеглись на них вдоль, поперек и по диагонали. Зато (вы, конечно, не поверите) в стране совершенно нет проблем с непозволительно быстрой ездой! При этом ни единого знака, ограничивающего скорость, мы не обнаружили. Зачем?

 

В медленной езде есть много плюсов: проплывающие за окном объекты можно качественно снимать, не прибегая к «спортивному» режиму; мысли на «то ямах, то канавах» отлично раскладываются по полочкам сами собой; распухший, застегнутый утром «с колена» чемодан, вечером оказывается наполовину пустым. Все это, бесспорно, замечательно, но вот если нужно куда-то вовремя успеть, то лучше все-таки поехать поездом.

 

Железная дорога на Яве старая – узкоколейка колониальных времен. И поезда весьма древние, но ходят они минута в минуту. На вокзалах и перронах чисто до стерильности. Обслуживание в вагонах – «вам и не снилось»: за шесть часов три раза сделали влажную уборку, прямо к креслу принесли вкусную горячую пищу. Туалет (ностальгическое «очко» с мелькающими внизу шпалами) мыли после каждого(!) посетителя. Нет, нас не перепутали со свитой короля Саудовской Аравии, и ехали мы в обыкновенном общем вагоне с сидениями « в затылок». Просто народ в Индонезии добросовестный.

 

Вот и на пароме тоже было все гораздо лучше, чем подсказывал горький египетский опыт. Я уж не говорю про аэропорт Денпасара, откуда мы улетали домой. Поднялся самолет в воздух, глянули мы в иллюминатор и увидели разноцветные делянки риса, изумрудные чайные плантации, темно-зеленые овощные террасы. Прощай, лоскутное одеяло Индонезии!

 

Оглавление №4