***

 

В 1982 году, благодаря одной из служебных командировок, мне довелось пожить в Мадриде. Мой приезд в этот город совпал с радикальными переменами в стране. После 40 лет диктатуры и короткого, но бурного периода зарождающейся демократии (с 1975 по 1982) к власти пришли социал-демократы во главе с молодым и очень популярным в стране лидером Фелипе Гонсалесом. Эта свежая струя ворвалась в жизнь страны, как ураган. Социал-демократы обогнали на выборах с ближайших соперников, получив абсолютное большинство в Парламенте (Кортесах): 202 депутата из 350. Причем, при рекордном участии электората (80%). Этот исторический показатель не превзойден в Испании и по сегодняшний день.

 

Поселился я в историческом центре города, на живописной площади Святой Анны, в маленькой, но очень милой квартирке на крыше пятиэтажного старого дома, без лифта, в которой терраса в 60 квадратных метров была больше самого жилища в 25 квадратных метров. Скрипящая деревянная лестница насчитывала 117 ступеней, и я до сих пор вспоминаю, как проклинал всех мадридских демонов в день закупки провианта.

 

Сдал мне квартирку старый актер Вильям Лейтон, английских кровей, но испанского «розлива». Сам он жил неподалеку, в другом доме у родственников, и преподавал актерское ремесло в соседнем театре.

 

Площадь дышала вековыми традициями и культурой: с одной стороны  — “Театро Эспаньол” с классическим фасадом и таким же репертуаром,  напротив — ослепительно белая гостиница “Виктория” в стиле модерн, выбранная как талисман тореадорами, приезжающими в столицу для участия в корриде. В середине площади — статуи Федерико Гарсия Лорки и Кальдерона де ла Барка.

 

Легенда гласит, что во времена Золотого века на площади Святой Анны обитали музы. Они, якобы, выбрали этот магический уголок для накопления энергии вдохновения, чтобы потом дарить её многочисленным артистам, поэтам, драматургам и литераторам, собирающимся здесь сродни паломникам, дошедшим до желанного святого места. Известно, что именно в районе этой площади в XVII веке появилось большое количество талантов, в честь которых названы соседние улочки: Сервантес (сохранился дом, где он умер 25 апреля 1616 г., кстати, в тот же день и тот же год, что и великий Шекспир), Лопе де Вега, Кальдерон де ла Барка. Район этот по праву назван Филологическим (“Эль Баррио де лас Летрас”).

 

Каждое утро я жадно вдыхал его ауру, густо заполненную духом древних веков и традиций. На площади можно было встретить скоморохов, одетых в средневековые камзолы, декламирующих стихи, с картинками из легенд — настоящее устное народное творчество. Ближайшие бары (а их десятки) облицованы старинными кафельными плитками с изображениями живописных охотничьих сцен и дворцов. Определенные персонажи, встречающиеся в этом районе, казалось, сошли с полотен Эль Греко: в их глазах словно застыла тайна интриг мадридского двора; они носили длинные и очень элегантные черные плащи без рукавов, отороченные бархатом и с золотой цепочкой — застежкой вместо ворота. Только что не видно было кинжалов. При частом и сильном ветре в Мадриде такая одежда себя оправдывает. Я упивался сценами этого уличного пейзажа, да и до сих пор, нет-нет, да и приходят на память картинки того времени.

 

Незадолго до моего приезда в Мадрид, на демократических выборах в 1979 г. был избран новый мэр города — профессор Тьерно Галван (Tierno Galván). Доктор права и философии, преподаватель ряда университетов, в том числе и принстонского в США, автор десятков научных работ. Благодаря своей невероятной харизме, изысканному чувству юмора, глубокой культуре и эрудиции, новый мэр быстро становится очень популярным, особенно среди молодежи. Этот глубоко порядочный и кристально честный политик совершил невероятное: при нем жители Мадрида, не особо склонные к дисциплине, стали “ходить на цыпочках” — проявлять признаки цивилизованности.  Помнится, как пресса муссировала случай, когда на одной тусовке к нему подошла известная стриптизерша с обнаженной грудью, но профессор-мэр, мужчина преклонных лет в старомодном двубортном костюме, надев очки, произнес с участием:

 

— Сеньора, не простудитесь в таком легком одеянии?

 

Окружающие разразились аплодисментами.

 

Однажды он появился на рок-концерте и издал клич, ставший впоследствии лозунгом молодежи: «El que no esté colocado, que se coloque y al loro!» — "Кто еще не догнал, пусть догоняет! Будьте на стреме!", проявив тем самым незаурядные познания в испанском сленге и продемонстрировав общность с любыми социальными слоями.

 

Незабываемый мэр Мадрида издавал свои знаменитые муниципальные указы на образном старокастильском языке, на котором писали Сервантес, Гонгора, Лопе де Вега, но тексты в его редакции были доходчивы и понятны каждому. Люди читали с упоением и, как ни странно это для гордых и непреклонных жителей Мадрида, выполняли написанное беспрекословно.

 

Жизнь в Мадриде тогда бурлила и кипела. Знаменитая сейсмическая Movida (буквально: «Движение»,— такое название получила бурная культурная жизнь  Мадрида тех лет) правила балом. Артисты всех цветов и окрасок самых радикальных направлений появлялись каждый день в многочисленных местах города и будоражили не только столицу Испании, но и всю Европу. В Мадрид съезжались со всего света не только туристы, но и студенты, поэты, художники, другие представители креативных профессий, в основном, молодежь, чтобы самим влиться в эту свежую струю неконформистов. В самом тогда популярном районе города “Маласанья” царила неповторимая артистическая атмосфера. Жаждущая острых ощущений публика могла увидеть и послушать самые продвинутые ансамбли, среди которых особенно отличался Альмодовар (ныне знаменитый кинорежиссер, обладатель Оскара и множества других премий) с его неразлучными Аляской и Макнамарой; каждый день рождались новые авангардные движения. В Мадрид зачастили музыкальные группы и театральные труппы  мировой известности, только потому, что город был в моде. “Из Мадрида на небо” - лозунг того времени, не оставлял сомнения в том, где именно находится предпоследняя остановка на пути к Раю.

 

Когда в 1986 году хоронили любимого мэра Мадрида, огромные толпы народа вышли на улицу, чтобы засвидетельствовать ему свою любовь и уважение. Гроб был помещен на роскошную колесницу из королевского музея, что наверняка бы не понравилось усопшему, если бы его спросили, как он желает быть похороненным. Но что наверняка потрясло бы его до глубины души, так это та атмосфера настоящей всенародной любви, которую проявили своему кумиру сопровождавшие колесницу мадридцы. Это было искренне, у многих были слезы на глазах… Я был там, видел это и тоже плакал, как ребенок.

 

В такой солнечной стране, как Испания, бóльшую часть времени люди проводят вне дома. В свободное время мы с друзьями шли пешком на Пласа Майор: красивую, обрамленную арками,  площадь в центре старого города. Один из спусков с этой площади — "Arco de сuchilleros"(Арка точильщиков) — ведёт в так называемый австрийский Мадрид. По пути мы заходили в ресторанчик с оригинальной вывеской: “Hemingway never ate here" (Хемингуэй никогда здесь не обедал). Как известно, Хем, или Дон Эрнесто, как его здесь называли, очень любил Мадрид и часто посещал его многочисленные бары и рестораны.

 

Отсюда можно выбрать разные маршруты, все до одного — увлекательные. Например, улочка Кава Баха (Cava Baja) в самом сердце “австрийского” Мадрида, с рекордным количеством таверн (42), и каждая из них — со своей уникальной и любопытной историей. Близость рынков San Miguel и de La Cebada еще в ХV веке привлекала на эту улицу многочисленных продавцов и коммерсантов. Там можно было найти,  где заночевать и вкусно поесть, поскольку было множество постоялых дворов и таверн. Помню, на той улочке большой и очень уютный ресторан “La Posada de la Villa” — бывший постоялый двор, где ваш покорный слуга имел удовольствие отведать молочного барашка на гриле, да такого, что воспоминание о нём остается до сих пор; помню знаменитый ресторанчик Schotis (закрыт в прошлом году, а как жаль!); загадочную таверну Конспираторов (Taberna de Conspiradores) с блюдами кухни Экстремадуры. У каждого из этих заведений своя региональная специализация, своя “фишка”. Здесь представлены и Галисия, и баски, и астурийцы, и андалузцы… Звездой и королевой бала является ресторан “Casa Lucio” c его бессменным хозяином Лусио Бласкесом, который работает там с 12 лет. Клиентура у него самая разнообразная: от короля Испании, известных политиков и бизнесменов — до студентов. Коронное блюдо — вы не поверите — это яичница всмятку. Секрет хранится за семью печатями. Никому ещё не удалось выжать из простых куриных яиц такую выгоду!

 

Но мне особенно запомнился один скромный и невзрачный бар на этой улочке (как ни странно, не помню названия), который мы посещали редко и всегда ночью, когда там заканчивалось представление фламенко, и андалузцы, передавая друг другу гитару, пели «канте хондо» так, что зрителей трясло, как от удара током. Конечно, это бывало, если тебе повезло с моментом вдохновения артистов, которые на поверку оказывались вовсе не артистами, а простыми рабочими-строителями. Но в тот момент меланхолия по родным местам и искра божья  окрашивала их голоса в магию. В такие минуты раскрывается та Испания, которая отражена в героине Кармен из одноименной оперы Жоржа Бизе, и ты начинаешь вникать в суть таких слов, как “свобода” и “достоинство”, но мираж испаряется в тот момент, когда гитары и хриплые голоса завершают своё колдовство.

 

В Мадриде представляется уникальная возможность — здесь можно легко заводить новые связи и знакомства. В любом месте, где собирается народ,— будь это бар, стадион, театр, кино,— ты быстро находишь друзей, у которых, в свою очередь, имеются свои многочисленные приятели и друзья, которые в одночасье становятся и твоими. Ни в одном другом месте я не встречал такого обильного и щедрого дружелюбия! Кто приехал в Мадрид становится мадридцем в момент его посещения. Требование одно — всегда оставайся самим собой!

 

Ночная жизнь Мадрида — это что-то совершенно потрясающее! С четверга по субботу в три часа ночи на улицах больше машин, чем в 12 дня! Гулянья идут всю ночь. Никого не увидишь пьяным, разве что навеселе. Рядом с моей площадью Santa Ana, улица Уэртас (Huertas) считалась тогда самой тусовочной в Мадриде. Бары там чередуются приблизительно каждые 10 метров. Есть крошечные, с тремя столиками, есть средних габаритов, с 15-30 столиками. Больших не водится. Ты попадаешь в людской водоворот и сам не понимаешь, как из одного бара вдруг переходишь в другой. Река людей несет тебя, как щепку.

 

В разговоре главное — это общение, никого не интересует глубина мысли, тебя могут перебить или полностью сменить тему разговора, опять вернутся к прежней. Говорят все сразу, и мне ничего не оставалось, как  слушать и внимать. Научился я этому не скоро. Привыкший к содержательным московским беседам, меня первое время шокировала такая форма общения, но потом я понял, что в Испании важно общение само по себе, а не смысл разговора.

 

Я думал, что приехал в Мадрид всего на месяц, а остался на целых 14 лет! Были ли эти годы лучшими в моей жизни? Трудно сказать: ведь  и раньше, и впоследствии я испытывал не менее блаженные моменты в других местах. Существует ли настоящее счастье? Не знаю. Но твердо уверен в том, что близкое ему состояние мне удалось ощутить краткими вспышками там, в географическом центре Пиренейского полуострова, откуда берёт начало прямая тропинка в небо.

 

***

 

Оглавление №11