***

 

Мы двинулись дальше, и вскоре автомобиль с обеих сторон стали хлестать ветви колючих кустарников. В просвете зарослей мелькнула небольшая полянка, на которой пестрели  крупные цесарки с голубыми головами и с россыпями мелких белых пятен на чёрном оперении. Это единственные одомашненные в Африке птицы. По моей просьбе мы остановились.

 

- Здесь небезопасно, – сказала девушка, увидев, что я намереваюсь выйти из машины. – В зарослях можно напороться на буйволов.

 

Буйволы источают довольно сильный запах, но там ими и не пахло.  Пока я пытался продраться сквозь кустарник, цесарки вдруг разом захлопали крыльями и, к моему изумлению, эти крупные, как индейки, птицы, загалдели, оторвались от земли и полетели!
Пока я наблюдал за цесарками, за мной из-за кустов наблюдала импала, - самая обычная и наиболее часто встречающаяся в Африке  антилопа. Импалы – существа социальные, и я решил воспользоваться случаем, чтобы пообщаться с ней, поэтому осторожно пошёл навстречу. Это интересные животные, хотя бы только потому что самки могут задерживать роды в ожидании сезона дождей. Но речь не о них, поскольку передо мной был красивый самец с большими, острыми, кручеными рогами. Я медленно, шаг за шагом, приближался к антилопе, и когда расстояние между нами сократилось до семи-восьми метров, замер, так как почувствовал, что, если сделаю ещё один шаг, она скроется в кустах. Глядя мне в глаза антилопа вдруг громко фыркнула. В ответ я тоже доброжелательно фыркнул, но мне не стоило этого делать, так как антилопу вдруг охватил панический страх, и она подпрыгнула как ошпаренная и исчезла.

 

Спустя несколько минут езды мы оказались в местности, где сравнительно недавно бушевал пожар. Обгоревшие кусты, осыпанная пеплом почва и обуглившиеся полутораметровые термитники, – всё вокруг производило угнетающее впечатление. Под опалённым деревцем что-то вспыхнуло ярким красным цветом. Конечно, это могла быть и выброшенная из вертолёта банка Кока-Колы, но, тем не менее, я попросил остановить машину. У самого ствола деревца, на длинной, зелёной стрелке, цвёл большой, сантиметров двадцать в диаметре, огненно-красный шар одного из разновидностей гемантуса Катарины.  Это кровавый цветок комнатного растения, в диком виде встречается только в этих местах. Назван он был так в честь русской императрицы Екатерины, в своё время снарядившей целую экспедицию для поиска этого чуда африканской флоры. Цветок лучше переносит нехватку воды, чем её избыток, и вероятно по этой причине первым и появился на пепелище.
Проезжая участок выжженной саванны, мы увидели несколько исхудавших зебр, цепочкой потянувшихся в направлении холмов.

 

Наша машина покатилась следом, и вскоре мы оказались там, куда не добрался огонь. Пейзаж менялся на глазах. Создавалось ощущение, что перед нами распахнулись врата весны. Все деревья на пологих склонах были в цвету. Некоторые, похоже, запутались во временах года и цвели только одной частью своих крон. Вокруг всё было «забрызгано»  неяркими бежевыми, зелёными, бордовыми и белыми тонами красок.
На перевале, в компании двух бабуинов, мы устроили привал, и, жуя бутерброды, любовались открывшейся перед нами панорамой разлившейся глади большого озера, на одном из островов которого, согласно слухам, уединилась старая колдунья, иногда посещаемая нуждающимися в её услугах. Подтвердить достоверность этого факта не могу, но то, что на одном из островов обитает множество крокодилов – сам видел. Однажды я и мой сотрудник запаслись сосисками и решили навестить этих рептилий. Причалить к берегу на моторке мы так и не смогли, так как крокодилы полностью оккупировали остров. Лежа неподвижно на берегу, они оживали только тогда, когда наша лодка начинала приближаться к ним. Тогда рептилии уходили в воду и начинали почему-то плыть на нас. Сосиски здесь были не причём, поскольку, проголодавшись, мы съели их сами до того, как подошли к озеру. Доплыв до лодки, крокодилы подныривали под неё и всплывали уже с другой стороны.

 

Подкрепившись, мы двинулись дальше вниз по склону и, съехав с основной дороги, наш автомобиль стал продираться сквозь нещадно хлеставшие его колючие кустарники. Пару раз даже пришлось останавливать машину и, освобождая проезд, руками оттягивать пружинистые ветви. Спугнув диких кабанчиков, мы в конце концов выбрались из зарослей колючек и оказались у самой воды, на лишённом растительности пятачке земли, над которым порхали крупные бабочки с небесно-голубыми полосами на чёрных крыльях. Я осторожно, чтобы не вспугнуть пару куликов и чинно отшагивающего кривоносого аиста, вышел из машины и сделал несколько шагов к воде. Птицы не обратили на меня ни малейшего внимания. Берег был буквально усеян спиральными раковинами улиток и кусками застывшей лавы. Я опустился на корточки, с намерением сфотографировать элегантно окрашенных бабочек, но они, как только садились, мгновенно складывали крылья и сливались с фоном поверхности берега. Я приблизил фотоаппарат к одной из этих иджи-ньюгу-ньюгу (так смешно величают бабочек на суахили) и замер. Прошло несколько секунд, но бабочка и не думала раскрывать крылья, а потом просто улетела. Со второй и с третьей мне тоже не повезло, и, в конце концов, раздосадованный, я предложил поехать к бегемотам.
Насекомые Руанды, надо отметить, существа крайне интересные и заслуживают всяческого уважения. Встречаются они там не так часто, как мне представлялось, а если удаётся их увидеть, то всегда поражают своим поведением. Как-то, в помещение, в котором мы работали, залетела пёстрая бабочка. Нормальная отечественная капустница стала бы глупо и настойчиво биться в оконное стекло, а эта же, африканская, пару раз облетела комнату, потом набрала высоту, расправила крылья, спикировала к щели между закрытой входной дверью и полом и оказалось на улице. Или, к примеру, зелёный кузнечик, пролетев мимо тебя, облетает ствол какого-нибудь дерева, а потом из-за того же ствола медленно появляются сначала длинные усы, а потом и головка с глядящими на тебя глазами. Чтобы перехитрить его, обходишь дерево с другой стороны, хватаешь кузнечика за крылья, и в этот момент безобидное на вид насекомое внезапно изворачивается и впивается в твой палец острыми, похожими на кусачки, челюстями.

 

Оставив позади берег, мы опять стали петлять между кустами. Чаща несколько разрядилась, и за очередным поворотом, на прогалине вдруг показался пасущийся бегемот, очень напоминавший своим поведением обычную корову. Видимо поэтому голландцы и назвали это животное гиппопотамом, что в переводе означает «водяная корова». Наш автомобиль вспугнул его, и бегемот скрылся в зарослях. Глядя на него, даже не верилось, что эти миролюбивые на вид животные в мгновенье ока могут преобразиться в яростных фурий. Они являются причиной наибольшего количества смертей среди населения Африки.

 

Спустя какое-то время мы вновь оказались у озера. Воистину сказочная панорама предстала нашим взорам: берег озера был покрыт настилом изумрудной муравы, а несколько поодаль, над бушующими яркой зеленью зарослями непроходимого кустарника росли высокие пальмы, гладкие стволы которых были увенчаны пышными перьями.
Втроём мы направились проведать семью бегемотов, отдыхавших в воде у берега. Проводник внезапно остановилась.

 

- Ты, конечно, можешь идти дальше, если пожелаешь, - обратилась она ко мне, - но я рекомендую соблюдать дистанцию.

 

Мы последовали её совету. Особого желания беспокоить маму, окружённую маленькими гиппопотамами, у нас не было.

 

Тем не менее, мы всё же сделали ещё пару шагов. Семейство сразу же ушло под воду и на поверхности, как перископы остались только их глаза. Они смотрели на нас, мы смотрели на них, и это, похоже, могло продолжаться до бесконечности.

 

Следующей и последней нашей остановкой был небольшой рыбацкий посёлок из нескольких домиков. Весь берег порос зарослями папируса и был полностью оккупирован белыми цаплями,  между которыми чинно прохаживались марабу с красными шарами на затылке. Полагают, что назначение этих шаров, – компенсировать вес огромного клюва.

 

Чёрно-белый зимородок стремительно пронесся над водой и занял наблюдательную позицию на ветке кустарника. Жёлтые ткачики скрылись в своих шарообразных гнёздах. На поверхности воды показались любопытные глаза бегемотов. Одним словом – наш приезд вызвал определённый интерес у обитателей побережья.

 

Покрутившись около рыбака, снаряжающего снасти с каменными грузилами, я помахал рукой моим спутникам и пошёл исследовать прибрежную зону. Обойдя двухметровых кусты алое и целый городок  термитников, я замер: в цветущий кустарник, пронзительно чирикая, влетела ярко-красная птица. Прыгая с ветки на ветку, и не давая себя сфотографировать, она заманивала меня всё дальше и дальше, и неизвестно, где бы я оказался, если бы внимание моё не привлёк пробегавший мимо метровый варан. Я вернулся к  воде; от солнечного ожога начала побаливать левая рука. С одной пальмы на другую перепрыгнула мартышка. Педро спокойно стоял в некотором отдалении от воды, а сзади на него с воздуха нёсся марабу. Я уже было подумал, что он подхватит клювом Педро, и мне придётся одному возвращаться в Кигали, но марабу пронёсся над самой его головой и взмыл ввысь. Педро резко присел и потом почему-то очень долго не хотел вставать.

 

Я подошёл к одному из строений, рядом с которым прохаживался бабуин. В кустах за спиной раздался хруст, заставивший меня обернуться: ещё два бабуина, периодически поглядывая в мою сторону, наслаждались обществом друг друга. Между нами было метров пятьдесят. В моих руках появился банан. Самец мгновенно забыл о партнёрше и замер, глядя в мою сторону. Любое моё движение вызывало у бабуинов желание мгновенно скрыться в кустах, но банан притягивал их магнитом. Я сделал шаг по направлению к ним и бросил перед собой кусочек банана. Бабуины отскочили назад. Второй шаг – та же реакция. Из строения, посмеиваясь, вышел парень и покачал головой, давая понять, что бабуины не подойдут.
И тут я вспомнил, что рассказывал об инстинктах животных Дуров: «Если червяк уползает от цыпленка, то цыплёнок его склёвывает, а если червяк наступает на цыпленка, то цыплёнок обращается в бегство».

 

Взяв на себя роль червяка, я бросил кусочек банана и сделал шаг назад. Кусочек упал где-то посередине между мною и бабуинами. Они несколько продвинулись вперёд. Второй бросок и следующий мой шаг назад вселили в бабуинов большую уверенность. Так, постепенно, между нами стала сокращаться дистанция и вскоре «цыплята дедушки Дурова» приблизились ко мне на три метра! Африканец пришёл в восторг, а я, с видом человека искушённого в таких делах, направился к одноногому аисту марабу, который, стоя на крыше какого-то невысокого сарайчика, внимательно наблюдал за нами. Ногу он, похоже, потерял в битве с крокодилом. Несмотря на то, что марабу как правило питаются падалью, они иногда любят полакомиться также и маленькими крокодильчиками. Лысая длинноклювая птица подпустила меня довольно близко, но потом вдруг заскандалила и, тяжело взмахивая огромными крыльями, поднялась в воздух. Обычно они это делают, разгоняясь как самолёты при взлёте.

 

Пришло время возвращаться назад. При выезде из заповедника водитель вдруг резко затормозил и, улыбаясь, указал рукой на дикого голубя на дороге. Он знал, что мне нравится фотографировать животных и птиц и поэтому решил сделать мне приятное. Я поблагодарил и конечно же сделал несколько снимков обычного дикого голубя.

 

Второй раз он тормознул у самого поста полиции и чуть было не лишился водительских прав. Это произошло из-за огромных грифов, которые, пролетев над дорогой, устроились на высоком дереве. Не знаю, как они залетели в эту страну, я видел их там в первый раз.
В гостиницу я ввалился еле живой, принял душ и, ничего не слыша, сразу же заснул.

 

***

 

Улетал я из Руанды на самолёте бельгийской авиакомпании. Это был последний рейс, когда нам ещё позволяли пользоваться услугами бизнес-класса. С работы я заскочил в гостиницу, а оттуда на такси и в аэропорт. Двухнедельная усталость и хронические недосыпания сказались уже в такси: расслабившись, я представил себя спящим в самолёте, и по всему телу растеклась благодать. Но до этого момента надо было ещё дожить, а впереди меня ждали таможенный контроль и не в меру тёплые помещения аэровокзала. И вот наконец я сдал чемодан, прошёл оба контроля и расположился в зале ожидания. Самолёт, который мы ждали, уже почти 8 часов летел из Брюсселя, а подобрав нас в Кигали, должен был тут же возвращаться обратно в Брюссель, дозаправившись в Уганде. Внезапно полил сильный тропический ливень; пару раз в аэропорту погас свет, а потом зал ожидания заполнился порхающими в воздухе термитами, и на душе стало несколько веселее. Ливень прекратился так же неожиданно, как и начался, и следом послышался гул идущего на посадку самолёта. Зал сразу же ожил, все засуетились. Спустя полчаса я ужё не спеша направлялся к трапу, разглядывая по дороге останки не так давно врезавшегося в здание аэропорта другого пассажирского самолёта.

 

Когда все пассажиры расселись по своим местам, стюардессы из аэрозольных баллончиков обрызгали чем-то весь салон и нас в том числе, и только после этой процедуры мы взлетели. Позже нам всем принесли по бутерброду, а так как хлеб руандцам заменяют жареные бананы, бутерброд всеми был принят с восторгом.

 

Соседка моя, дама лет за пятьдесят, весь вечер потягивала белое «Шато» и с нескрываемым интересом разглядывала снующего по проходу стюарта. Впрочем, не она одна. Группа путешествующих женщин была рассеяна по всему салону бизнес-класса. Похоже они относились к категории тех дам, которые, устав от цивилизации, тратят большие деньги в поисках острых ощущений в странах центральной Африки.

 

До Энтебе (Уганда), оставалось минут сорок полёта. Я блаженно откинулся в кресле и закрыл глаза. Лежал и с наслаждение слушал музыку в наушниках, пока неожиданно мой вестибулярный аппарат не подал странный сигнал: я почувствовал, как мое тело медленно стало принимать горизонтальное положение, а ноги мои также медленно подниматься. Я открыл глаза и обнаружил над собой лицо моей соседки. «Сон или явь?» - это мысль полностью овладела моим сознанием. Ощупать лицо попутчицы я не решился, а покорился судьбе и под звуки блюза стал устало изучать макияж голубых глаз напротив. «Если это сон, - подумал я, – то всё равно ничего изменить не смогу, а если явь, то любопытно, чёрт возьми, что же у неё на уме?» Прошло какое-то время, прежде чем по движению губ женщины я понял, что она что-то мне говорит. Я вытащил из уха один наушник и услышал:

 

-Мсье, я не хотела…

 

«Так, - подумалось мне, - похоже я проспал что-то интересное…»
Пока я размышлял, лицо дамы куда-то исчезло, я повернул голову и понял, что соседка уложила меня почти в горизонтальное положение, манипулируя пультом моего кресла. Я нащупал левой рукой пульт и вновь оказался в положении сидя. Дама, тем временем, прикрыв лицо ладонью, подавала какие-то знаки, сопровождаемые ужимками, подругам в соседнем ряду. Я естественно  сделал вид, что ничего не заметил и вновь закрыл глаза. Заснуть мне не удалось, так как самолёт пошёл на снижение. В свете луны блеснула водная гладь озера Виктория и вскоре мы приземлились.  Где-то с полтора часа самолёт заправляли, пылесосили салоны, а мы сидели и ждали.  Время шло, а самолёт всё не взлетал. Народ начал подавать признаки нетерпения. Наконец в салоне прозвучал бодрый голос пилота, который сообщил, что мы не можем взлететь, так как обнаружились неполадки в управлении стабилизаторами хвостовой части. Но мы не должны переживать, так сейчас специалисты Уганды их устранят. Впереди нас ждали восемь часов полёта над Сахарой и Европой, поэтому мы очень рассчитывали на то, что угандские специалисты добросовестно отнесутся к своим обязанностям. Ребята, надо отметить, за дело взялись с энтузиазмом; глядя на них, снующих за бортом с молотками и отвёртками, мне даже показалось, что они, как одержимые авиамоделисты, решили разобрать на части весь самолёт.

 

Но вот настал долгожданный момент, и самолёт взлетел. Нас спешно стали кормить; соседка весь вечер не выпускала из рук бокал с вином, и сразу же после ужина, я с её помощью вновь оказался в положении лёжа. Побыв какое-то время в этом положении, я понял, что возвращать меня в исходное состояние она не собирается, поэтому мне пришлось это сделать самому. Пока я объяснял ей, как правильно пользоваться моим пультом, к нам подошла стюардесса и предложила мне пересесть, указав на место рядом с другой женщиной. Та, похоже, спала без задних ног, но я поблагодарил и остался на своём месте, так как подумал, что если кажется, что женщина спит, это ещё не значит, что она действительно спит. С этого момента моя жизнь в самолёте нормализовалась, но заснуть я уже не смог.

 

Пинто (Мадрид)
Октябрь, 2012 года.

 

 

Оглавление №6